На грани выживания

В детстве мне хотелось стать библиотекарем. Просто эти люди казались обладателями сказочного богатства: сотни и тысячи книг, любую из которых можно  брать в руки, рассматривать, перечитывать. Современным молодым людям это трудно понять, но в семидесятые-восьмидесятые годы, когда мы росли, книга была и источником знания, и развлечением, и способом  «вырваться» из обычной  действительности с ее серыми буднями в другой мир. Сейчас легко можно «добыть» любое произведение через интернет и читать его с монитора, планшета, телефона, но ни с чем не сравнится удовольствие  подержать настоящую печатную книгу в обложке в руках. Как и то непередаваемое ощущение, с которым  проходишь вдоль стеллажей с  ровными «корешками». Библиотека так и остается особым миром, который в наш современный, техногенный век терять не хочется. И особая роль всегда принадлежала сельским библиотекам. На селе нет театров, музеев и выставочных залов, поэтому функцию центра культурной жизни они брали на себя. Об истории села, интересных людях, их увлечениях – все это мы, журналисты, узнавали от библиотекарей.                                                                                                                Сегодня в Волгоградской области функционирует около 770 библиотек, двадцать пять – в Среднеахтубинском районе. Можно сказать, что у нас, несмотря на трудности и перестройки, библиотечная сеть сохранена. Но как живется сегодня библиотекам, которые приобрели муниципальный статус? Как удается сохранить и привлечь читателей?                                               Большинство из них находятся на балансе администрации поселения вкупе с учреждениями культуры.  Муниципалитеты – не враги культуры, но бюджет скромный, а проблем первостепенных, важных, связанных с  жизнеобеспечением людей, много. В России долгие годы культура финансируется по остаточному принципу. Хорошо, когда вообще финансируется.                                                                                                               В течение последних лет число штатных единиц библиотекарей (речь идет о так называемой оптимизации) значительно сократилось. Одна из самых главных проблем, с которой сталкиваются те из них, кто остался на своих местах, был переведен из заведующих в рядового сотрудника, – отсутствие пополнения книжного фонда. Модных книжных новинок  в сельских библиотеках нет.                                                                                                  Анна Хабенко работает сразу в трех сельских библиотеках: Репинской, Кузьмичевской и Рассветинской. Если в двух других она бывает один раз в неделю (в Репино приходится ездить на рейсовом автобусе), в Рассветинской — проводит основную часть рабочего времени. Самое трудное время – это зима, поскольку несколько лет Рассветинский дом культуры не отапливается. Библиотека располагается на втором этаже здания, что не очень удобно, так как протекает крыша. На потолке –  свидетельство  большого «потопа» — темные разводы.

Несмотря на, мягко говоря, спартанские условия, учреждение работает круглогодично. Именно зимой, когда нет работы во саду-огороде, читателей приходит больше.                                                                                                                  — Наши основные читатели – это школьники и пенсионеры. Ученики читают по школьной программе, а люди преклонного возраста предпочитают классику и советскую литературу: про  войну, революцию, казачество и так далее. Некоторые увлекаются любовными романами, детективам. Часто спрашивают рекомендации по уходу за цветами, растениями. Очень жаль, что у нас теперь нет периодических изданий. Раньше спросом у читателей пользовались  «Приусадебное хозяйство», «Работница» и некоторые другие. Сейчас журналы и газеты не приходят, — рассказывает Анна.                  Единственная статья поступлений в библиотеку – книги в дар, но чаще всего люди приносят старые книги,  которые много лет простояли на полках. Кстати говоря, в сентябре этого года книги для сельских библиотек области собирали участники  форума «Сообщество» в социально-педагогическом университете. Собрали не так уж много, но зато привлекли внимание общественности к проблеме.                                                                                     Анна – библиотекарь во втором поколении, приняла «эстафету» от своей мамы, которая раньше работала в Кузьмичах. Работу свою любит, но  считает, что  прожить на такую зарплату без подспорья в виде приусадебного своего хозяйства, трудно. К сожалению, по оплате труда библиотекарь – не самая престижная профессия.                                                                           Мечтают ли  современные дети  проводить свое рабочее время в «царстве книг» — трудно сказать. Некоторые говорят о старении библиотечных кадров в стране. Есть данные, что средний возраст библиотечных работников области составляет 45–50 лет.                                                                              Трудно найти человека, который не отдаст свой голос в пользу благополучного функционирования библиотек. Тем более в нынешней ситуации, когда они закрываются, а количество торгово-развлекательных центров увеличивается. Все-таки для нас они ассоциируются с образованностью нации, сохранением традиций, воспитанием гражданских чувств и многими другими важными понятиями. Очевидно и то, что  библиотека не должна быть местом, где только выдаются книги и организуются книжные выставки. Требования времени диктуют нечто большее. Электронные каталоги, обширные поисковые базы, бесперебойный интернет, обратная связь с читателем —  в наш век без этого уже просто невозможно обойтись. Структурирование информации – так можно было определить новое направление работы библиотек. Хорошо, что они все-таки есть, но как много нужно сделать, чтобы они оставались и соответствовали духу времени.

Валентина Дорн

Поэтом можешь ты не быть: литературу сдать обязан

Ничего не хочу сказать плохое о современной школе и системе образования (они – хороший индикатор всех тех процессов, которые происходят в обществе), но почему-то  нынче считается, что хорошие знания или успешные результаты по ЕГЭ не получить без репетитора.  Естественно, ради будущего своего «чада» родители готовы почти на любые «жертвы». Мне, например, вспомнив свое филологическое образование, пришлось вплотную заняться подготовкой к ЕГЭ по литературе. К сожалению, без него не обойтись выпускникам, кто выбрал некоторые гуманитарные специальности.

 

За редким исключением, которое лишь подтверждает общее правило, наши дети не читают русскую классику. Не потому, что такие ленивые и несознательные: они ее не понимают. Взять хотя бы «солнце русской поэзии». У Александра Пушкина, собственно, очень легкий слог, но он-то поэт и гражданин своего времени: начала девятнадцатого века. Он писал для своих современников прежде всего. Можно отметить, что просвещенных и знакомых с литературной жизнью современников. Для наших детей, которые с младенчества привыкают к  планшетам и электронным игрушкам, поэтический, не лишенный  изящности и образности язык девятнадцатого века (и, возможно, не только он) едва различим и понимаем.                                                                                                          В свое время классическая русская литература была образцом. Она воспитывала, давала знания, формировала национальное мироощущение и была основой  бытия. Блестящие поэты и писатели были нужны обществу, востребованы им. Сейчас же мы существуем в мегапространстве мультимедиа. И если раньше все цитировали классических авторов: «красота спасет мир», «мы все глядим в Наполеоны», то сегодня молодежь цитирует фразы из интернета и телевидения.

Честно говоря, далеко в послешкольном возрасте  мне пришла в голову мысль, что такие  грандиозные, философские произведения, как «Война и мир», «Преступление и наказание» и многие другие  не стоит «изучать» в подростковом возрасте. Разбор «по косточкам» на уроках вызывает зачастую некоторое отвращение к произведению. А согласились ли бы наши классики именно с таким трактованием образов, с таким идейным содержанием, которое в учебниках? Любое гениальное произведение настолько многогранно, что его нельзя «разложить по полкам». Писал ли Пушкин своего «Евгения Онегина» для того, чтобы наши выпускники  сдавали по нему ЕГЭ?

Кстати говоря, в интернете мы нашли  весьма неоднозначные вопросы экзамена по «Евгению Онегину»: как звали отца Татьяны? Какую шубу носил Евгений Онегин? Сколько лет было Ленскому?  Я понимаю, что все они предполагают доскональное знание теста, но не понимаю одного: какое отношение они имеют к литературе, и что дают такие детали для осмысления самого главного в произведении? Не достаточно ли просто знать, что Онегин одевался, как «денди лондонский», и что Ленский был молод и восторжен.

Литературу вообще лучше не учить, а постигать. Не столько разумом, сколько душой, чувством. И читать для собственного удовольствия, а не экзамена: когда пришло время для этого постижения.                                                                                                                                  Я очень хорошо понимаю наших детей, которые по-своему выходят из положения: находят информацию  в интернете, чтобы просто «пройти» произведение, написать сочинение, сдать зачет – одним словом, преодолеть школьную отчетность. К сожалению, в современной школе копирование чужого мнения и плагиат легализованы. Происходит копирование уже готовых текстовых формул. Ученикам не нужно учиться мыслить или анализировать, а требуется запоминать написанное и сказанное кем-то. Конечно, я не претендую на  истину в последней инстанции, но кажется, что это общая тенденция. Немного поработав с детьми, я обратила внимание, что большинство не умеет формулировать свои мысли, связно и грамотно говорить.

-Можно я запишу (с монитора, чужих слов и так далее), а потом прочитаю, – просили школьники.

А требовалось всего-то сказать три-четыре связные предложения  в микрофон.

Но вернемся к неблагодарному занятию – подготовке к ЕГЭ по литературе.  У меня есть подозрение, что на некоторые тестовые вопросы однозначно не ответили бы даже какие-нибудь литературоведы. Например, жанр  произведения Грибоедова «Горе от ума». Чаще всего его называют комедий, реже — по  характерным признакам, из-за того, что положительный главный герой не признан обществом, – трагедией, иногда – трагикомедией.  Между прочим, сам Грибоедов  определял жанр, как «сценическая поэма», затем — «драматическая картина» и только окончательно — «комедия». Наверное, в угоду традициям классицизма. Стихотворные размеры – это отдельная тема. Наши выпускники должны не только отличать ямб от хорея, но знать дактиль, амфибрахий, анапест. Честно признаюсь, что я до конца с этим не разобралась даже в университете.

Мне всегда казалось: неважно, как чередуются слоги и рифмы, главное, чтобы стих  находил отзвук в сердце, душе.

Не соглашусь с тем, что нынешние школьники читают только «фейсбук» и «твиттер». Многие читают, что им нравится, а не требуется по школьной программе. Может быть, со временем они тоже придут к Толстому и Достоевскому и другим писателям. Поймут очень простую истину: без привычки к чтению мы проживаем одну-единственную человеческую жизнь, а читая, мы проживаем тысячи жизней. Наверное, главная задача школьной программы должна быть такова: привить привычку или страсть к чтению, но не превращать это в скучную обязанность и неразрешимо трудную задачу. И почему бы не предложить выпускникам на итоговом экзамене по литературе, если он уж так необходим, написать свое  произведение в стихах или прозе?

 

Валентина Дорн

Власть, честь и достоинство — на продажу

 

Вместо эпиграфа:

Хотелось бы верить, что все сказки хорошо кончаются, наши правители – самые мудрые, и все дороги ведут в рай.

 

Принадлежность к поколению родом из СССР и многолетний опыт работы в  газете сделали меня мнительным человеком. Во всем, что говорят народу и пишут  журналисты,  мне видится то ли политическая подоплека, то ли экономическая выгода. Хотя, как показывает практика, в наше время одно неотделимо от другого. Что происходит на самом деле, и как складываются обстоятельства, мы можем только догадываться. К сожалению, слово сегодня тоже покупается и продается.

 

Лично меня очень забавят какие-нибудь очередные выборы наших самых главных руководителей. Это же не выборы конкретного человека: это состязание пиарщиков и имиджмейкеров. Этого решили объявить борцом за справедливость, а того  «отцом народов», а этот  вообще  супергерой: он придет и забодает всех плохих. Ну откуда мне, рядовому избирателю, достоверно знать какого-то кандидата. Мы с ним не выпивали в одной компании, не тянули вместе лямку, не крестили детей. Откуда мне знать, хороший он или плохой человек?

Огромная проблема в том, что повсеместно приходят к власти люди, оказавшиеся в состоянии купить  это место. Кто  хорошо устроился в этой жизни и стремится устроиться еще лучше. Они — как рыба в воде в нашей российской дикой рыночной экономике, поскольку «торгаши» по своей сути. «Мир лег под торгашей», – так сказал один из уважаемых мною современных сатириков — Михаил Задорнов.

Наверное, это огромная трагедия для России. Что у нас строят в последнее время с поистине  барским размахом? Не новые школы, библиотеки, дома культуры, а торгово-развлекательные центры. Огромная армия наших сограждан задействована в обслуживающей сфере: продавцы, охранники, менеджеры. Все остальные – покупатели, потребители. Ходи, любуйся, покупай. Нет много денег – покупай дешевое. Вон сколько  всякого барахла из Китая привезли!  Китайцы и вкупе с ними другие иностранцы, размещающие  в Поднебесной  производство, не просто завалили Россию дешевыми товарами: они наполовину поработили ее. Страна утратила экономическую независимость. Промышленные предприятия разорились: оказалось, что отечественные товары производить невыгодно. Они не выдерживают ценовой конкуренции с импортными. Такая же ситуация — в сельском хозяйстве. Наши фермеры не могут реализовать свою продукцию, поскольку их место на прилавке занял импорт. А на полях: немногих, что пока возделываются самыми упорными, трудятся сезонные рабочие из Узбекистана и Таджикистана. Мне кажется, что они не совсем хорошо относятся к русским, которые, по их мнению, не хотят и не умеют работать.

Самые работающие люди – селяне понемногу избавляются от скотины, поскольку держать ее невыгодно. Мясо у них перекупщики покупают, грубо говоря, по сто рублей, а продают  людям по триста. Затраты несоизмеримы: сколько нужно труда, кормов, времени, чтобы вырастить бычка. Изо дня в день, поскольку кормить, доить коров и коз, убирать баз ежедневно требуется, вне зависимости от погоды и настроения. А тут еще  напасти и нововведения, которые явно не на пользу селянам: скот  забивать только на  убойных площадок, свиней держать нельзя в связи с АЧС…Они сами говорят, что «удавка на шее все туже затягивается».

А что будет, если все импортное, относительно дешевое изобилие вдруг исчезнет с прилавков?  У нас-то больше  нет рабочих и крестьян, механизаторы в огромном  дефиците. Кто накормит Россию? Человек созидательного труда почти вымер как вид, остался лишь обслуживающий персонал. И при этом  никто не бьет тревогу, и все делают вид, что так и надо.  Страна у нас большая, богатая, ресурсов много. Есть пока что из нее «выжать».

Деревня — кормилица умирает, и вместе с ней тот уклад жизни, который предполагал не столько заработок, сколько пользу для человека. В нашей действительности это слово как-то потускнело. Подавляющее число людей трудятся не ради пользы, а ради заработка, поскольку они потребители. Они как бы оказываются в западне: хочется-то жить не хуже других, а «хорошая жизнь» дорого стоит. Уж не говорю о том, что на роскошь невозможно заработать: только украсть. На смену поколений  тружеников — наших дедушек, бабушек, родителей идет поколение потребителей. Расплата не заставляет себя долго ждать: здоровый ребенок в наше время — большая редкость, и что еще можно ожидать  от «жратвы» из супермаркетов, которая сделана не для полноценного питания, а чтобы ее продать, затратить как можно меньше, а получить прибыль как можно больше. Прибыль – суть  религии всех торгашей.

Но самое страшное даже не в этом: жизнь лишается смысла, когда все только ради заработка. Материальные блага не гарантируют полного счастья. Наоборот, за всем этим пустота… Вы заметили, что чем больше мы имеем — тем больше проблем у нас появляются. Мы становимся рабами этих вещей и предметов. И еще послушными приверженцами того образа жизни, который нам навязывают.  Мы теряем и растрачиваем себя в пустой, бесконечной гонке. А, может, можно жить по-другому?

палаты номер шесть

Вместо эпиграфа: «Передним фасадом обращен он (флигель) к больнице, задним – глядит в поле, от которого отделяет его серый больничный забор с гвоздями. Эти гвозди, обращенные остриями кверху, и забор, и самый флигель имеют тот особый унылый, окаянный вид, какой у нас бывает только у больничных и тюремных построек».

А.П. Чехов «Палата №6».

 

 

Страшно (и далеко не всем по карману) обращаться в платную  разрекламированную клинику: назначат кучу анализов, и ездить придется долго, поскольку каждый анализ и визит – это деньги. Еще страшнее — в поликлинику по месту жительства: насидишься в очередях, нахватаешься «позитива» и от  возмущенных пациентов, и от медперсонала, у которого нервная нагрузка высокая (работа с людьми – это всегда нервы), а зарплата низкая.

 

Здоровье граждан – это наше все. Подобными заявлениями наши  общественно- политические деятели пытаются «делать» себе рейтинг. Хорошо еще что-нибудь такое завернуть про «модернизацию здравоохранения», «стратегические задачи отрасли», «создание новых возможностей для оказания высокотехнологичной медицинской помощи» и так далее. Можно много  важных и внушительных слов подобрать, и цифр – тоже. В Волгоградской области на ремонт больниц  в 2011-2013 гг. выделено около 1 млрд. руб., закуплено новое медицинское оборудование на 2,7 млрд. руб., внедрены новые информационные системы на сумму 273 млн. рублей.

Лично мне крупно не повезло: видимо, большая модернизация прошла мимо тех лечебных учреждений, где довелось побывать. В нашей районной больнице и полклиннике  основной способ диагностики – ручной. Потрогали, «помяли» руками живот на низкой жесткой кушетке, которую занесли  в отделение «скорой помощи» много лет назад, после открытия больницы, и не нашли ничего серьезного. Это я о сыне, которого привезли мы сами с острой болью. Дежурный врач посоветовал принимать «лактобактерин», чтобы живот не болел, и что — нибудь обезболивающие. Вот мы и поехали обратно домой. С оптимизмом и  верой, что все у нас будет хорошо.  А драгоценное время уходило. На следующий день едва « пробились»  к педиатру (один врач – и десятки  детей и мам) – и снова «ручной метод» уже на другой кушетке. В общем, когда  мы приехали по «назначению»: к врачу-урологу в Волгоградскую седьмую больницу, он  пришел в шок: а где же вы были раньше? Здесь без операции не обойтись.

В больнице даже оказался аппарат УЗИ (к слову, ультразвуковое исследование было изобретено аж в 1942 году) и человек, который может с ним работать. Здесь нам повезло: нашелся и хирург, и анестезиолог. Операцию организовали быстро. Сорок минут под общим наркозом, семь швов и назойливая мысль у меня в голове:  ну почему мы здесь оказались не два дня назад, когда  всего этого можно было еще избежать, а только сейчас?  По чьей вине эта боль, кровь и последствия на всю жизнь у моего ребенка?

Конечно, сейчас эти строки пишу не я: это эмоции и слезы, которые мне всегда мешают быть беспристрастным, суровым журналистом.

Отделение урологии в огромном больничном комплексе  с первого же взгляда  вселяет мрачные мысли. В палате с обшарпанными стенами — девять  железных коек, три тумбочки (одна на троих), одна лампочка, которая горит. Вещи стояли в пактах под кроватью.  «Тощие» матрасы (если даже положить три или четыре – это не спасет положение) заставили меня вспомнить про кушетку в отделении «скорой помощи»: скорее всего, они ровесники.  Одеяла лучше не трогать: они уже наполовину истерлись и превратились в пыль. Поэтому на всех предметах, которые мы потом забирали домой, лежал серый слой пыли. Подушку и одеяло мы привезли из дома, а вот  матрас не решились. Честно говоря, не было у нас такого матраса на железную койку.  Кровать «ликвидировали», когда не стало бабушки.  Может быть, эти койки в больницах от наших умерших бабушек?

А помните, какие  показывают палаты в импортных, да и наших сериалах, которые тоже стремятся к идеалу. Лежит себе больной на белоснежной постели, рядом – моргающие «кнопки» от аппаратуры, цветы в вазе. На стене перед глазами – экран телевизора. Наш четырнадцатилетний сын  несколько дней почти не мог вставать и часами разглядывал потолок в желтых разводах. Когда он смог сидеть, мы привезли ноутбук, но единственная электрическая розетка оказалась  в другом углу палаты.

Вместе ним в палате  лежала женщина с четырехмесячным ребенком  (естественно, детской кроватки никто не предусмотрел), и девочка, перенесшая тяжелую операцию, с катетером.  Палаты на  «мужские» и «женские» здесь не делят, хотя  урологическое отделение. Добавьте сюда  духоту, жар от батареи, которая, несмотря на март, топилась по-зимнему, и то обстоятельство, что окно открыть нельзя, поскольку под ним грудной ребенок.

С утра и до обеда стоял вой и грохот (в подобных больницах вечно  что-то ремонтируют, но они редко становятся от этого лучше). А у окошка «раздаточной» в коридоре рычал и подпрыгивал холодильник — «ветеран».

Когда сын только-только начал «отходить» от наркоза и еще плохо соображал, он  спросил:

-А когда меня выпишут?

Что мы могли сказать, зная, что швы обычно снимают только через неделю? Суровые больничные условия  сильно его посуровили. На все вопросы по телефону он отвечал немногосложным «ну да». А когда мы приезжали навестить, смотрел  с тоской и надеждой на чудо: а вдруг мы сейчас его заберем в прежнюю обычную жизнь?

Он настал не скоро, этот долгожданный день выписки, но прежней жизни уже не было. Мы изменились, и он — тоже. И  менялись до этого, попадая в другие подобные больницы. Нам, собственно, не впервой.

Поделюсь некоторым соображением. Давным-давно, вскоре после рождения старшей дочери, мне однажды пришла в голову мысль, которая  сначала показалась очень страшной: оказывается, дети, которых мы даем миру, не нужны никому, кроме нас – их родителей. Стена равнодушия и общие слова: модернизация, поддержка. И когда я это поняла, стали понятнее многие вещи, которые с нами происходят. Лучше не попадать в больницу  в выходные и праздники, да и в будние дни, и вообще в нашей стране лучше не болеть.

Обнадеживает одно: в глазах женщины – уролога, которая нас принимала, я заметила жалость и человеческое участие.

рыбак в законе

Рыбалка — это своеобразный «бренд» Волго-Ахтубинской поймы. Редкие отдыхающие приезжают на берег ерика или озера без удочки. Еще есть заядлые рыбаки: приезжие и из местных, чей образ жизни тесно связан с рыболовством. Так складывается в отдаленных хуторах и селах, где иных занятий, кроме связанных с использованием природных ресурсов, не предусмотрено. Есть большая разница между городским любителем–рыболовом, оснащенным по последнему слову техники, и который порой «пускается во все тяжкие» ради спортивного интереса, и между сельским жителем, для которого улов – это обед. Тем не менее, закон одинаков для всех.

 

Осведомлен – значит, вооружен

По словам государственного инспектора Нижневолжского отдела государственного контроля надзора, охраны ВБР и среды обитания Д.Г.Зайцева, больше всего нарушений связано с использованием незаконных орудий лова: сетей, электроудочек и так далее. Причем год от года браконьеров не становится меньше. По всей видимости, сказывается низкий уровень жизни сельских жителей и научно-технический прогресс, поставляющий «новинки»: орудия убийства речной и озерной живности. Раньше была запрещена подводная охота, а теперь  «подводники» получили практически неограниченный доступ к подводному богатству. Подчас именно они наносят существенный вред обитателям водоемов, затевая охоту в местах нереста.

По словам Дмитрия Георгиевича, контроль над исполнением рыбоохранного законодательства на территории поймы осуществляет сейчас только Нижневолжский отдел вышеназванной организации, семнадцать инспекторов — на несколько областей. Были времена, когда в одном только Ленинском районе ситуацию контролировало такое же количество инспекторов, действовала инспекция в Краснослободске. Сейчас известны случаи, когда за инспекторов рыбоохраны себя выдают люди с поддельными удостоверениями и требуют оплатить штраф за нарушение немедленно, на месте. Такой мошеннический способ заработка у мнимых  «охранителей природы». Как не попасться на удочку мошенникам? В любом случае необходимо присматриваться к удостоверению повнимательнее, и не торопиться расстаться со своими деньгами: по закону инспектор должен составить протокол.

Весенняя путина – самый ответственный период  в работе сотрудников Нижневолжского отдела. Задача предельно ясная: приложить максимум усилий, чтобы рыба благополучно отнерестилась. К сожалению, это общеизвестный факт, что год от года  «тают» рыбные запасы — богатство, которым славилась издавна Волго-Ахтубинская пойма.

-Так водоемы не промываются, ерики забиты.  Вода просто не может зайти в пойму, – считает Дмитрий Георгиевич.

В период нереста, с 1 мая по 15 июня запрещается добыча водных биоресурсов в пойме. Данное правило не касается только любителей-рыбаков, приходящих на берег водоемов с поплавочной удочкой, без лодки и прочих плавсредств.

Что касается запрещенных орудий лова для любителей-рыболовов, их перечень достаточно широк. Сюда входят сети и ловушки всех типов, пневматическое оружие (за исключением ружей и пистолетов для подводной охоты), удочки и спиннинговые сети всех систем и наименований с количеством более десяти крючков, тралящие орудия лова, подъемники и черпаки размером более 100 на 100 см. с размером ячейки более 10 мм., колющие орудия лова, сомовники, капканы, крючковые самоловные снасти.

Запрещается осуществлять добычу водных биоресурсов способом багрения, глушения, на подсветку, на дорожку (троллинг) с применением мускульной силы, паруса и мотора с использованием более двух приманок, при помощи устройства заездок, загородок, заколок, запруд и других видов заграждений, частично или полностью перекрывающих русло водоемов и водотоков, способом на «смык» и жаберным способом.

Правила рыболовства для Волжско-Каспиского рыбохозяйственного бассейна  подробно описывают запретные для добычи водных биоресурсов места и сроки, а так же допустимый размер улова в сантиметрах, который у рыб определяется путем измерения длины от вершины рыла до основания средних лучей хвостового плавника.

Так что в дополнение к удочке для любого рыбака будет не лишним взять с собой и правила рыболовства. Это тот случай, когда осведомлен – значит, вооружен.

 

Народное достояние

У людей того поколения, которые в сознательном возрасте жили в СССР, сложилось четкое и незыблемое представление, что леса, недра, водоемы – это всенародное достояние. У них табличка «частная собственность» и какой-нибудь шлагбаум на дороге и тропинке, по которой раньше все ходили и ездили, вызывает  мгновенно подсознательное  неприятие. Ну ладно участок леса, но водоемы!

-Это что же: теперь у нас и рыбалку «отобрали»!- Так, или почти так скажут, а может, уже говорили многие.

Начиная с 1999 года, рыбалка была платной (необходимо было приобрести лицензию), и отменено это правило было только в 2005 году. Не так давно новость, что, возможно, придется платить за ловлю на привычном месте или приобретать фиш-карту, не на шутку встревожила волгоградских рыбаков. Число водоемов с платной рыбалкой резко возросло с появлением поправок в Федеральный закон «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов». С наступлением весны 2011 года многие любители рыбной ловли неожиданно обнаружили, что доступ к привычным местам  закрыт. Это вызвало дискуссии и бурные обсуждения вопроса.                                                                                                                       С подачи премьера Владимира Путина, уже в апреле был объявлен мораторий на конкурсы по розыгрышу участков для организации платной рыбалки. На этом эпопея с платной рыбалкой не закончилась: теперь  в проекте закона о рыболовсвтве говорилось о введении так называемой фиш-карты, стоимость которой могла быть в пределах от 365 до 500 рублей в год. Деньги планировалось направить на содержание водоемов и пополнение рыбного фонда.

Этот вариант вызвал еще большие споры и. В январе 2012 года из проекта федерального закона о любительском рыболовстве исчезло положение о фиш-карте. Что касается идеи передать водоемы в частные руки, вопрос до конца не решен. На сегодняшний день на территории области действует определенное количество платных искусственно зарыбляемых водоемов. Озер в аренде сейчас стало намного меньше, чем несколько лет назад, но они существуют.

В регионе был разработан пилотный проект, который предусматривал возможность предоставления в аренду более 100 участков на территории Волго-Ахтубинской поймы. Эта работа велась в течение двух лет. Составленный по ее итогам список участков был отправлен на согласование в Росрыболовство.                                                                                                      Однако на сегодняшний день объявлен мораторий, и выделение участков приостановлено до выхода закона о любительском рыболовстве. В законопроекте же говорится о том, что рыболовный участок можно создавать на искусственном водоеме или на природном, площадь которого не превышает 150 га.

Испектор Нижневолжского отдела государственного контроля надзора, охраны ВБР и среды обитания  Д.Г. Зайцев считает, что, принимая во внимание  вопросы природоохраны, водоемы в аренде – это хорошо. По крайней мере, будет кому следить за чистотой береговой линии, состоянием водоема и его подводных «жителей». Когда есть хозяин, то и порядка больше. Правила коммерческой ловли достаточно строгие. В таком водоеме отдыхающим запрещается купаться, выпускать назад пойманную рыбу, разжигать на берегу костры и портить насаждения.

Заповедные места

В редакцию газеты обратился  житель хутора Кривуши. Он рассказал историю, как рыбачить  на одном из озер по соседству с хутором ему помешали инспектора, объяснили, что в этом месте рыбалка вообще запрещена.

«Неужели, поймав несколько рыбок в озере, я нанесу существенный вред природе?»- возмущался местный житель.                                                                                                                    На самом деле  требования инспекторов были законными, если  водоем располагался в границах Государственного охотничьего заказника «Лещевский». Этот заказник регионального значения  расположен на стыке Ленинского, Светлоярского и Среднеахтубинского муниципальных районов Волгоградской области. Общая площадь — 25600,7 гектара.                                                                                                                                                   Северная граница проходит от пристани Тумак на восток по асфальтированной дороге до хутора Клетского, далее по проселочной дороге на озеро Кочковатое, по южному берегу озера Кочковатое до ерика Репин, по нему до хутора Репино, по проселочной дороге  до плотины «Мельница» на ерике Сухой Каширин, далее по ерику Сухой Каширин до ерика Лещев, по нему на восток до хутора Булгаков.                                                                             Восточная граница — от хутора Булгаков на юго-восток по ерику Булгаков до озера Криничка, по западному берегу озера  до грунтовой дороги на село Покровка, по этой дороге до западной окраины села Покровка, далее на восток по ерику Воложка, по правому берегу Покровского затона до реки Волги.                                                                                                        Южная граница — от места выхода Покровского затона к реке. Волге по левому берегу на запад до протоки Воложка Куропатка. Западная граница — по левому берегу протоки Воложка Куропатка на север до пристани Тумак.                                                                                     Лещевский заказник был организован давно: в начале пятидесятых годов, и уже тогда действовали ограничения на его территории. В 2007 году вышло Постановление Главы Администрации Волгоградской обл. О ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЗООЛОГИЧЕСКИХ (ОХОТНИЧЬИХ) ЗАКАЗНИКАХ в Волгоградской области». В нем  подробно рассматривались положения о статусе шести заказников на территории области, в том числе – Лещевского.                                                                                                                                    На территории Заказника запрещаются: охота и рыболовство; проведение мелиоративных работ и осушение болот; применение ядохимикатов, минеральных удобрений, химических средств защиты растений и стимуляторов роста (без согласования); взрывные работы; строительство зданий и сооружений, дорог и трубопроводов, линий электропередачи и прочих коммуникаций (без согласования); устройство привалов, необорудованных и необустроенных биваков, туристических стоянок и лагерей (без согласования); иные виды хозяйственной деятельности, причиняющие вред животному миру и природным комплексам.   Основными задачами Заказника являются: сохранение, воспроизводство и обеспечение устойчивого существования охотничьих ресурсов и среды их обитания на научной основе в сочетании с ограниченным и согласованным использованием других видов природных ресурсов; использование территории Заказника в научно-исследовательских, культурных и образовательных целях; пропаганда передового опыта охраны охотничьих ресурсов. Заказник находится в ведении Управления охотничьего и рыбного хозяйства Администрации Волгоградской области.                                                                                                                                Чем же славится  заказник, и почему  его включают в организованные туристические маршруты? Здесь можно встретить уникальные дубравы в возрасте 200-300 лет, полюбоваться прекрасными природными пейзажами. Вот только удочку и ружье лучше с собой не брать, и для рыбалки выбрать другое место. Пока еще есть возможность рыбачить бесплатно.

Валентина Дорн

водный мир

Директор ООО «Флора»  Владимир Алексеевич Грушин о рыборазведении и рыбе может говорить долго и с увлечением. И тогда вдруг становятся очевидными две вещи: рыбы – не такие уж глупые и отрешенные существа, живущие непостижимой глубинной жизнью, а рыборазведение – дело непростое и весьма затратное. Не случайно рыбохозяйственных  предприятий в области, да и районе —  раз, два и обчелся. Ловить рыбу в чистой и мутной воде хотят многие, а вот выращивать — охотников не много.

 

Живая рыба

« Флора» — это преемник совхоза  «Волжанка», который в свое время подвергли реорганизации и приватизации. Крупное рыбоводное хозяйство было раздроблено на восемь частей, но жизнеспособным оказалось только одно предпритие. В этом году отмечается  двадцатилетний юбилей ООО «Флора». С самого начала его бессменный директор – Владимир Алексеевич Грушин, который  по совпадению или закономерности в этом же году будет отмечать свое  60-летие.

Сейчас он вспоминает, что  когда-то в хозяйстве был только один нагульный и один выростной пруд. Выращивали  всего лишь 90 тонн товарной рыбы и 20 тонн рыбопосадочного материала. Сейчас в их арсенале более сорока прудов, мощная насосная станция,  собственная линия для приготовления сбалансированных комбикормов,  техника. Помимо традиционных карпа, толстолобика, белого амура здесь разводят сома, щуку, судака и черного амура.

Конечно, о вкусах не спорят, но в одном  Владимир Алексеевич твердо уверен: вкус рыбы зависит от кормов. Поэтому они должны быть натуральными. Кто-то предпочитатет на столе рыбную «аристократию», а кому-то больше нравится обыкновенный жареный карась. Цена за килограмм рыбной продукции колеблется от 40 до 120 рублей. Как говорится в таких случаях, на разный вкус и кошелек.

Реализация — одна из главных проблем. Это только в конце восьмидесятых и в начале девяностых годов, во время дефицита продуктов,  выстраивалась очередь еще до того момента, когда должны привезти рыбу.  Сейчас все по-другому, и  огромное количество людей предпочитают покупать продукты не на рынке или уличной торговой точке, а в сетевых супермаркетах Рыба там тоже есть, но  чаще всего не местных производителей.  Пренебрежение  сетевых магазинов к  местной сельхозпродукции  (для них это слишком мелкие партии, или высокие цены, или несоответствие  стандартам по упаковке, заморозке и прочим  составляющим) сказывается не лучшим образом и на  фермерах, и на рыбоводах. Приходится выживать и искать оптовых покупателей по всей России.

Владимир Алексеевич с сожалением констатирует, что две три продукции  реализуется за пределы региона. А ведь хочется работать для своих земляков, чтобы они имели возможность  отведать экологически чистую продукцию.

Сейчас торговля ведется с машин на пяти торговых точках в Волгограде, и уже получено долгожданное разрешение  на организацию подобного рода реализацию в Волжском. Волжский с поселком Волжанка по соседству, но долгие годы  вопрос так и не решался. Некоторые покупатели – те, которых не «пугает» ни цена, ни расстояние, ездят за рыбой сами. Что касается  района и сельской местности, здесь оказалось сложно выдержать ценовую конкуренцию с множеством рыбаков, которые часто свой улов предлагают почти за бесценок. Просто поймать рыбу и вынести на рынок, и вырастить ее, соблюдая  технологию производства, – это совсем не одно и то же.

Пробовали в хозяйстве заниматься и переработкой рыбы с ее последующей реализацией, но быстро отказались от этой идеи: срок хранения  копченой продукции очень короткий. Решили, что все-таки живая рыба — сверкающая чешуей, бьющая хвостом — это самый оптимальный вариант.

 

Дело всей жизни

Владимир Алексеевич  уже забыл, когда у него был отпуск или выходные в полном смысле этого слова.  Производственный процесс идет круглый год. Есть только один способ в его ситуации сохранять оптимизм и бодрость духа: нужно быть  очень увлеченным человеком, почти влюбленным  в свое дело.

В детстве он вместе с родителями жил в хуторе Красный сад.  Их дом стоял рядом с лиманом: вторым от края. Когда выдавался свободный час-другой, он  бежал с удочкой на рыбалку.  Этот тот азарт, который не проходит и не остывает с годами. Спросите у любого заядлого рыбака.

Родители очень хотели, чтобы Владимир работал на тракторном заводе. Он выучился на станочника, поработал некоторое время и убедился, что завод — это не для него. Хотелось в село, поближе к природе, речке. В совхоз «Волжанка» он устроился обычным прудовым рабочим, а после окончания техникума стал главным рыбоводом.

Чтобы сохранить и развивать хозяйство в годы стремительных реформ и перестроек, нужен был не только профессионализм и желание работать: потребовалось  «перестроить»  сознание. Теперь  все вопросы и перспективы рассмативались исключительно с точки зрения рентабельности.

Как поле «отдыхает» под парами, так и пруд на пятый год выводится на летование, то есть не заполняется водой. Обычно на нем вырастала лебеда, чуть ли не в человеческий рост.  Владимир Алексеевич решил эту необычайную природой и рыбами данную плодородность использовать во благо, сеять ячмень.  Урожайность  с таких «делянок» выходила рекордная: до 60 центнеров с гектара! Один раз комиссия приезжала проверять: не занимаются ли они приписками. Разве такое возможно?

Сейчас в хозяйстве есть вся необходимая техника: комбайны, бульдозеры, старые трактора с широкими гусеницами, которые не проваливаются в мягкий податливый грунт.  В последние годы за один сезон обычно обирается 2 тысячи тонн зерна. Конечно, исходя из потребностей (200-3000 тонн зерна), это капля в море.

Еще одна статья дохода – это так называемый рыбопосадочный материал для зарыбления водоемов. В год  — около  шести миллионов штук выращивается.  Потом этот малек попадает и в Волгоградское  водохранилище, и в пруды Волгоградской, Саратовской, Московской области, где ведется спортивно-любительское рыболовство.

Однажды я побывала на одном рыборазводном заводе и присутствовала на «операции», когда самке осетра делали разрез на брюхе, и таким образом добывали икру для дальнейшего оплодотворения. Выглядело это жестоко.

Владимир Алексеевич заверил, что обычно такая операция проводится только самкам осетров. На их предприятии нерест, «созревание» мальков — все происходит самым естественным образом.

Разнообразие рыбного «ассортимента» объясняется рациональным фактором: во многом успех дела определяется  погодой. Один вид рыб комфортно себя чувствует в теплой воде, у другого — в этих же условиях наступает удушение. Зима – это сложный период для любой рыбы. В это время она не набирает массу, замедляются все жизненные процессы в организме.

-При температуре плюс четыре градуса, которая обычно устанавливается подо льдом на глубине около дух метров, у карпа сердце бьется в минуту один только раз, – рассказывает Владимир Алексеевич.

Он говорит, что  есть «трудные породы», наиболее требовательные к внешним условиям (например, зеркальный карп), и есть породы неприхотливые. Восемь лет назад  во «Флору» привезли личинки черного амура. Сейчас это почти взрослые особи. С точки зрения Владимира Алексеевич, черный амур – это почти идеальный лекарь. Питается он моллюсками, личинками насекомых и другими донными организмами.

 

Про сома Ваську

Все мы привыкли к сочетанию «племенной скот» или «племенные овцы». Сочетание «племенной лещ или сом» пока звучит необычно. В Волгоградской области пока нет ни одного  племенного  рыборазводного хозяйства, но, возможно, скоро ситуация изменится.  В конце  прошлого года ООО «Флора» в Министерство сельского хозяйства представило пакет документов на оформление селекционного достижения: включение породы карпа «волжский рамчатый» и «южный зональный тип чувашского чешуйчатого карпа», а так же породу обыкновенного сома «сом волжский» в государственный реестр селекционных достижений. Ведется работа по переводу хозяйства в категорию племенного завода. В селекционной работе большую помощь оказывают сотрудники Государственного научного учреждения Всероссийского научно-исследовательского института ирригационного рыбоводства Российской академии сельскохозяйственных наук.

Как и в животноводстве, в рыбоводстве важна порода. Владимир Алексеевич считает, что байки о рыбьей глупости сильно преувеличены. У нее  развиты рефлексы: можно приучить, например, собираться на кормежку звуком колокольчика или стрекотанием мотора катера.

В одно время у них в пруду жил большой сом, которого все называли Васькой. Достаточно было подойти  к берегу и просто его позвать. По всей видимости, Васька пал жертвой своей доверчивости.

Сейчас во «Флоре» трудится  45 человек, и в ближайшее время есть планы по расширению производства.  Владимир Алексеевич  собирает документы для  оформления пенсии, но на заслуженный отдых не собирается. Он не может представить свою жизнь без привычных хлопот и забот, прудов, наполненных водой, речной свежести, запаха рыбы и целого водного мира.

 

Валентина Дорн

 

заграница нам поможет?

Засилье импортных помидоров и яблок на прилавках заставляет думать, что выращивать овощи и фрукты в России не очень выгодно. Однако зарабатывать растениеводством на российской земле все же возможно. Это, например, хорошо удается китайцам. Утверждение о том, что природа не терпит пустоты, действует в самых разных сферах нашей жизни. Российские гектары пустующей земли осваивают представители других национальностей.

 

Содружество китайцев и узбеков оказалось плодотворным

Тепличное хозяйство семьи Хан из Китая не отличается современной оснащенностью. Теплицы на деревянных каркасах, покрытые двойной прочной пленкой, которая с приходом жары убирается наверх с боков, глубокие лунки –углубления между рядками. Такой способ полива называют арычным. Каждое растение подвязано, сорняков нет и в помине, и целые гроздья крупных помидор: зеленых, молочно-белых, бурых. У них снова хороший урожай!

Отец Николай и сын Валерий (здесь им дали русские имена), очень похожие друг на друга, встретили нас приветливо, с широкой улыбкой. Мимо штабелей дров и мешков с удобрениями (удобрения русские, а не китайские) мы идем на «склад готовой продукции».  Две стены отсутствуют, чтобы гулял ветер, обдавая прохладой и отгоняя назойливых комаров и мошек. Получается навес из природных материалов.

Устроившись на земле и почти не отвлекаясь на наше появление, рабочие – мужчины и женщины складывали помидоры в ящики. Рядом тянулся длинный ряд из картонных ящиков: завтра продукцию собираются везти в Москву. В столице оптовая цена в начале июня  — семьдесят-восемьдесят рублей за килограмм. В Волгограде цены уже пошли на убыль.

Валерий не слишком-то хорошо понимает мои вопросы, и тогда на помощь приходит бригадир – Бек Матганов из Узбекистана. Он, как и большинство сезонных рабочих, сюда приезжает не первый год. У него сезон начался уже в январе, когда затопили теплицы, посеяли семена. Много дней кропотливой и нелегкой работы до того момента, когда  поспел первый урожай. Потому день этот очень хорошо запомнился: 25 мая.

В Россию из Китая семейство Хан приехало несколько лет назад. Сначала тоже на правах сезонных рабочих, потом смогли взять землю в аренду. На чужой земле организовали свой бизнес на широкую ногу. Сейчас у них тринадцать теплиц по десять соток, и все это хозяйство обслуживает четырнадцать рабочих из Узбекистана. На заработок и условия проживания не жалуются. По всей видимости, китайцы и узбеки нашли общий язык на российской земле. Черта, которая их объединяет, очевидна: трудолюбие.

Удивительное дело: народ в русских селах жалуется на безработицу и бесперспективность, а китайцы приезжают и работают, не требуя субсидий и государственной поддержки. Они рады тому обстоятельству, что им дали землей попользоваться. В представлении людей, родившихся в стране, где плотность населения 140 человек на один квадратный метр, земля – это огромная ценность.

Читала о том, что они уже и в Сибири овощи в теплицах выращивают, в противовес всем  представлениям о рентабельности и экономичности. Так же ставят деревянные каркасные теплицы, натягивают пленку, топят дровами.

Более 120 городов, включая Москву и Санкт Петербург, круглый год едят преимущественно китайские овощи и фрукты. Китай занимает первое место в мире по экспорту овощей, но пока нет сведений о том, сколько овощей они выращивают в самой России.

 

Секрет урожайности

Раньше, во времена существования совхозов, Среднеахтубинский район снабжал помидорами Москву и, наверное, еще пол-России. Теперь  в Москву везут помидоры, выращены корейцами, китайцами, узбеками. Правда, сорта совсем другие.

Мнение о качестве этой продукции неоднозначное. Некоторые утверждают, что иностранцы «кормят» растения какими-то запрещенными препаратами, которые и стимулируют их бурный рост и позволяют получить богатый урожай за очень короткий срок. Другие утверждают, что овощам, напичканным «химией» просто не дали бы хода: Сейчас это легко выявляется, да и покупатель в крупных городах стал острожный: на рынок ходит с прибором для определения нитратов и пестицидов. Стоимость такого «помощника» не так высока: от пятисот рублей.

Но, даже «вооружившись» умными устройствами, нельзя быть уверенным, что купленные на рынке овощи принесут здоровью пользу, а не вред.  Не все элементы  прибор способен показать, а тут еще  в ходу «страшилки» про геномодифицированные овощи, чудо-гибриды и так далее. Никто не даст гарантию, что помидоры с полей русских фермеров точно такие же полезные, как  овощи со своего огорода.

Валерий признался, что они берут голландские и китайские семена. Еще он долго не мог понять суть вопроса: «в чем же ваш секрет урожайности?». А может, не хотел просто выдавать секрета, или у них не принято так вот спрашивать. В конце концов, разговор свелся к технологии производства, к тому, что они используют навоз и обычную селитру. Цены нынче на удобрения «кусаются»: аммиачная селитра по оптовой цене около двенадцати рублей за килограмм, азофоска – восемнадцать.

Рядом с хозяйством семьи Хан другой подобный тепличный комплекс: семнадцать теплиц по десять соток. Хозяин, который представился Юрой, живет в России немного дольше: почти шесть лет. Иногда наведывается в Китай навестить родных, но большую часть времени проводит в России: здесь есть возможность заработать. Разговор у нас не  как-то не сложился. Хозяин пожаловался на большие затраты производства: на отопление он покупает сорок КамАЗов по восемь кубов леса. Еще нужно добавить сюда пленку двойную, удобрения, транспортировку.  Если овощи реализовать в Волгограде, то вообще выгоды не получается: только расходы покрыть. Вот и приходится возить помидоры за тридевять земель. Их специально собирают бурыми, чтобы в дороге дозревали.

 

Умение работать на земле

Утверждение о том, что корейцы – прирожденные земледельцы Марина Анатольевна Хон подтверждает в полной мере. На тридцати гектарах арендованной земли они с сыном Давидом выращивают кабачки, баклажаны, томаты, кукурузу и всевозможные сорта капусты.  Капуста – это их главный бренд. Причем первую партию в начале июня уже срезали и реализовали. Ранние овощи всегда востребованы. В день, когда мы приехали, как раз шла погрузка кабачков. Я обратила внимание, что покупатели – опять-таки нерусской национальности. Скорее всего, азербайджанцы.

Марина Анатольевна хорошо знает, как эффективно работать с крупными торговыми сетями: низкие цены и высокое качество. Кабачки у нее все один к одному, а цена шестнадцать рублей за килограмм. Поэтому она уже не первый год сотрудничает и с «МАНом», и с «Радежем». Что касается качества, тут  сказывается большой опыт и отлаженные технологии. Как говорит сама хозяйка, нужно все делать вовремя и доводить дело до логического конца:

-Даже когда цены падают, мы урожай не бросаем.  Жалко потраченных средств и времени. Хоть какую-то «копейку» получить.., — говорит она.

Специалисты из районного отдела по сельскому хозяйству и продовольствию не раз убеждались: в любое время дня, с раннего утра и до вечера Марина Анатольевна в работе. До чего же человек трудолюбивый!

По национальности они с сыном корейцы, но в Россию приехали из Узбекистана. В середине девяностых годов, когда там произошли перемены не в лучшую сторону. До этого времени Марина Анатольевна приезжала просто как сезонный рабочий. С этого звена началась ее служебная карьера в сельском хозяйстве. Надо отметить, что вполне успешная.  В 2005 году она с тяжелым сердцем поехала в Ташкент на похороны отца. У нее было такое ощущение, что жизнь в  родном когда-то городе остановилась, заводы стоят, производства никакого. Пусть не так все легко и гладко, но в России есть  возможность зарабатывать на земле. Правда, хозяйка не упустила случая немного пожаловаться: очень дорого обходятся рабочие из Узбекистана, которых у нее больше тридцати. Нужно оплатить их дорогу, оформление и постановку на учет, заплатить налоги. Налоговые требования изменились не в пользу работодателя, удобрения опять стали дороже.

В этом году ей обещали субсидию в расчете одна тысяча рублей на один  гектар.  Поскольку  кукуруза не субсидируется, у нее получается чуть больше двадцати тысяч.  Можно сказать, что капля в море, но все равно приятно, что оказали поддержку.

По кромке вдоль поля Марина Анатольевна ходит, как хозяйка. Замечает, что рассада капусты перерастает и нужно ее поскорее высаживать, что кабачки срочно надо срывать. Ее особая гордость – капельное орошение. Есть и небольшой пруд-накопитель, откуда вода поступает из ерика Бугроватый. Что касается погодных условий, то нынешний сезон – в пределах нормы. В зоне рискованного земледелия мы должны быть готовы и к затяжным  дождям, и  к засушливой жаре. Последнее бывает намного чаще

Крупных хозяйств: таких как  у Марины Хон,  Юры Ли,  семьи Хан в районе можно пересчитать пока по пальцам. Гораздо больше мелких арендаторов: они сами и в поле работают, и продают, и живут в условиях, которые  любой  житель  города назвал бы ужасающими. Есть все основания предполагать, что свой бизнес иностранцы будут развивать очень интенсивно, если не появится т никаких препонов и запретов. Вроде бы нет ничего плохого в том, чтобы отдать пустующую землю людям, которые умеют и хотят на ней работать. Свято место пусто не бывает.

Зачем напрягаться с программами развития фермерства, снижать себестоимость за счет новых технологий, когда можно просто сдать землю китайцам — и за аренду заплатят, и продукты стране произведут. Если страна живет за счет экспорта нефти, то чем хуже такая форма экспорта земли? Кому-то из селян, в свое время получивших земельные паи, удалось вывести свои земли из категории «сельхозназначения» и продать под коттеджи, иные сдали в аренду фермерам, но у многих земли простаивают — хорошие арендаторы в дефиците.

С другой стороны, есть некоторое чувство сожаления: неужели мы сами не можем работать на земле? Неужели целое сословие в России, имя которому крестьянство, стремительно уходит в прошлое?

 

Валентина Дорн

 

 

 

 

 

 

 

Между небом и землей, городом и хутором

 

Вахтенный матрос  в одиночку пытается отстоять  бывший вокзал у мародеров и  вандалов.

 

Бобры, на выход!

Мы ехали  поздно вечером в насквозь промерзшем, дребезжащем автобусе. Огни Волгограда уплывали за коном все дальше, автобус прибавил скорость на мосту, вселяя надежду, что уже скоро мы окажемся дома в тепле. Все молчали и кутались в шарфы.

— Бобры есть? – Громко, на весь салон вопросила кондуктор  в шубе и шапке, навевающая мысль о памятнике героям-челюскинцам.

В ответ – тишина.  Потом еще раз:

-Бобры есть?

Бобров в автобусе не было, или они не пожелали  признаваться. Кондуктор закричала водителю, что бобров нет, и поэтому он может ехать прямиком в Слободу.

Водитель, кондуктор и пассажиры вздохнули облегченно:  им не придется делать круг по развилке моста, чтобы заехать в хутор.

С названиями этого небольшого кусочка суши между Волгоградом и Краснослободском вообще как-то весело получается:  он – тезка  греческого острова Крит, а хутор называется Бобры. Были времена, когда островитяне  были вообще как бы отрезаны от внешнего мира, особенно в половодье.   Сюда ходил катер ПС часа через два.  В выходные дни  на него едва ли умещались все желающие: дачники и местные жители. Много местных  ездило на работу в речпорт. На огородах, в песке выращивали традиционную критскую культуру – редис, и тоже везли на продажу в город.

Тогда могло сложиться ощущение, что Крит – это забытое богом и остальными людьми место. Особенно после того, как сгорела школа, и не стало медпункта.

В июле 1994 года мы попали на Крит на лодке (в это время еще не ушла большая вода), ходили по пустынным тихим улочкам с деревянными небольшим домами. На старом дебаркадере, служившем базой для спортсменов – гребцов, познакомились со смотрителем Михаилом Васильевичем Морозовым.

На Криту жили его родители и он. Ребенком пережил войну. Рассказывал, что во время Сталинградской битвы привозили сюда убитых солдат и  сваливали в большую яму. Залп сделают  и уедут, на следующий день — снова. Много еще  рассказывал старый смотритель под  кипение рыбы в маленькой кастрюльке, выпускающей облака пара.  Напоследок  я его сфотографировала на фоне  водной глади озера  под названием Денежное, а прощаясь, думала, что  с таким человеком нужно встретиться еще раз. Не получилось. В этот раз на старом дебаркадере оказался другой человек, да и вообще многое изменилось.

 

Новая жизнь острова

Вообще-то  «изменилось» — это мягко сказано. В выходные жаркие дни на берегу острова Крит  оживленнее, чем  где-нибудь на черноморском побережье. У моста — автомобильные «пробки». Теперь путь на остров открыт в любое время года и суток и со стороны Краснослободска, и со стороны Волгограда. В прошлом году (в первое лето после открытия моста через Волгу) на  берегу  творилось невообразимое Автомобили, едва ли не по головам и ногам отдыхающих  подъезжали к самой воде. В этом году подъезд к Волге ограничили, поставили ларьки  и кафе. Трудно представить, что же будет на пляже  в будущем купальном сезоне, и куда заведет желание некоторых предприимчивых людей извлечь деньги из песка и воздуха, и Волги.

— Покоя нам нет ни днем, ни ночью, – жаловалась  пожилая женщина – местная жительница, — шум, гуденье, пыль. Но ночам мотоциклисты по мосту гоняют.

Как потом выяснилось, некоторые «гости» из города не ограничиваются волжским берегом, но и норовят  попасть вглубь острова. Недавно случайно нашла в Интернете информацию про тот самый старый дебаркадер, который оказался в числе достопримечательностей Волгоградской области. Построенный в пятидесятых годах, в свое время он служил речным вокзалом  в Камышине. На сайте подробно описывалось его устройство и  прилагались фотографии и путеводитель, как туда проехать.

«Экскурсанты» попадаются не всегда тихие  и учтивые. В последнее время  на бывшем вокзале почти не осталось целых стекол и забитых наглухо дверей. Сохранить некогда грандиозное строение становится все труднее.

На песке, среди  высоких деревьев старый двухпалубный дебаркадер как рыба, выброшенная на сушу.

 

В зале ожидания

Смотрителя, или вахтенного матроса по штатному расписанию, Владимира Боровикова я застала за ремонтными работами: он пытался покрепче забить досками  проем окна на нижней палубе. На любого непрошеного гостя он теперь смотрит с некоторой опаской. Видимо, удостоверившись, что я одна и без оружия, он  разрешил подняться по деревянному шаткому трапу и  попридержал  грозного сторожа – пса по кличке Дружок.

Дружок сидит на цепи перед входом и по замыслу должен отпугивать незваных гостей, но иногда, по словам Владимира, его загоняют внутрь конуры палками или камни кидают, или даже стреляют.  Один раз  смотрителю самому пришлось  прыгать с борта в воду, спасаясь  от бандитов.

— Я вам могу гильзы показать, они здесь валялись. С травматическими винтовками приходят, с газовыми пистолетами. Уже и били, и резали меня… Покоя нет от  вандалов и  мародеров, – возмущается сторож.

Чтобы я сама убедилась в этом, Владимир проводит мне экскурсию по  бывшему речному вокзалу. Показывает разбитые байдарки и люстры, оторванные двери и так далее.  В помещениях на нижней палубе темно, поскольку  стекла выбиты, а проемы забиты досками, и под ногами хрустят осколки стекла. Находиться здесь неприятно и даже жутковато как-то.

На верхней палубе мы немного задерживаемся в огромном высоком зале ожидания, где сохранились остатки скамеек и окошечко кассы. Потом заглядываем в каюты, заваленные мусором и сохранившие намек на то, что когда-то здесь жили люди.

Несмотря на погромы,  бывший речной вокзал  сохранил частицу былого великолепия. Здесь и резные украшения на потолке, и точеные балясины на лестнице, выскоие проемы окон. Умели же строить с душой, и не из дешевого пластика, а из дерева, от которого  энергетика живого исходит. Что-то в нем есть особое, завораживающее, над чем не властно даже время. Одно только трудно понять:  зачем стрелять и громить?

Принадлежит сооружение  Волгоградской академии физической культуры.  Раньше оно служило базой для спортсменов. В каютах жили преподаватели,  лето здесь с удовольствием проводили студенты. Владимир устроился сюда матросом в 1987 году, когда еще  дебаркадер был «обитаемым». Электричество круглый год было, а зимой -тепло. Много лет он был  для него домом.

Вахтенный матрос и сейчас может рассказать о бывших жильцах, которые устраивались целыми семьями. Он помнит время, когда на палубе звучали оживленные голоса и смех. По вечерам  устанавливали экран и показывали кино, в бильярд играли.  Больше чем полжизни  связано у него со старым вокзалом. У них был как бы «семейный подряд»: здесь работали и мать, и отец.  Теперь они вдвоем со сменщиком   пытаются его сохранить.

Получается это с трудом, поскольку  нет уже возможности откачать воду из трюма (нет электричества), строение  не ремонтируется и, как уже говорилось выше, подвергается «набегам». Все, что представляло хоть какую-то ценность, уже вынесено, но сам дебаркадер еще стоит.

— Мы сейчас должны хоть как-то сохранить здание.   Говорили, что  рядом будут строить новый спортивный комплекс для академии. Ну а здесь, может, строители будут жить, может, материалы какие храниться будут, – объясняет  Владимир.

 

Будет ли компенсация?

Места рядом с озером Денежным  с полным на то основанием можно назвать  живописными.  Летом здесь всегда рыбаки «обитают». Один из них прямо на моих глазах вытащил  на крючке черепаху.

— И много здесь черепах водится? – Спросила я.

— Не знаю… Это у меня первая сегодня, – пожал плечами рыбак.

А другие рыбаки виднелись вдалеке, на другом берегу большого озера. Ветер гнал рябь по воде, качались ветви деревьев, и, конечно, среди кустов и травы виднелись  кучи мусора. Судя по всему, здесь был не только Вася, но и Коля, Саша, Леха и еще много народа, который не печется о чистоте и красоте природы.

Вахтенный матрос Владимир в разговоре пожаловался, что нынче по Криту  на велосипеде, как это было раньше, не проедешь: дороги «разбили» автомобили в пыль и прах. К старому дебаркадеру  на обычной «легковушке» не подъедешь: только на внедорожнике, да и то, зная нужную дрогу. Это и хорошо, иначе непрошеных «гостей» было бы еще больше.

Еще пожаловался, что рыбаков много, а рыбы мало стало после того, как   выкопали  с его дна тонны песка для строительства моста. Испортилось озеро, нарушилось что-то. Самое плохое, что  нет теперь на Криту грунтовой питьевой воды. Скважину надо бить не мельче  пятнадцати метров, и то это гарантию не дает. Разве это нормально: жить на острове, но без питьевой воды?

Говорят, раньше на Денежном жили лебеди. Потом улетели, не выдержали, видимо, «наступления цивилизации». Вот и верный пес Дружок, который восемь лет сторожит дебаркадер, все последние изменения  понимает с трудом. Предпочитает дремать в тени, а когда поднимает морду, смотрит на мир  с видом  существа, повидавшего немало на своем веку. Но к выстрелам  и палкам все равно привыкнуть не может.

Покидая дебаркадер, я пожалела, что кроме блокнота и фотоаппарата, у меня в сумке не нашлось какой-нибудь косточки для лохматого сторожа. Какая-никакая «компенсация»  за вред от наших некоторых сограждан. Жаль, что в ближайшее время озеро и остров и его  старожилы  едва ли дождутся  компенсацию. Не входит это в круг ничьих коммерческих интересов.

 

Валентина Дорн

 

 

 

 

 

Кому на селе жить хорошо?

Это только в рекламных роликах домик в деревне, такой аккуратный и ухоженный, с подстриженными газонами и цветочными клумбами – воплощение мечты о жизни на лоне природы и свежем воздухе. Большинство деревенских домов выглядят совсем по-другому. И не столько потому, что хозяева такие ленивые и непродвинутые. Для огромного количества  сельских жителей  приусадебная территория – это так называемая производственная зона.  Здесь и штабеля дров, и ящики для рассады, и нехитрый инвентарь для работы, шланги для полива, пока не разбросанная по грядкам куча навоза и так далее.  По статистике, около десяти миллионов россиян  ведут личное подсобное хозяйство, которое для них главный, а иногда и единственный источник дохода. В Волгоградской области более 240 тысяч личных подворий и 11,6 тысячи крестьянских фермерских хозяйств.

 

Хозяйство личное – польза общественная

В этом году из-за холодной зимы жители хутора Клетского — семья Дергачевых получили  первый урожай огурцов только  после середине мая. Обычно в апреле  они уже торговали, торопясь за счет ранней продукции покрыть все расходы, связанные с  выращиванием овощей. Одна из основных статей расхода – это топливо для  рассадника.   Природный газ до хутора не «дошел», а одна машина дров стоит около семи тысяч. Чтобы  отапливать теплицы, дом, баню,  им нужно три машины дров.

Семена и удобрения тоже постепенно дорожают, а цена на овощи складывается не всегда в пользу наших крестьян.

-В прошлом году  цена на тепличные огурцы одно время доходила 3 рубля за килограмм.  В этом году, в мае уже опускалась до двадцати рублей. Оптовики «накручивают» на нашей продукции двойную выгоду для себя, а нам самим торговать  не дают. У них-то все выкуплено, а нам на рынке  достаются какие-нибудь задние ряды. Это в  лучшем случае, а то стоим прямо  вдоль улицы вместе с дачниками и боимся, что  сейчас прогонят. Мы согласны и платить за место, и, если нужно, свои столы привозить, но не дают, — рассказывает Вера Николаевна.

Она, муж  Петр Александрович и сыновья Петр, Александр, Николай уже много лет выращивают овощи на своем участке.  Родители их занимались тем же самым. Раньше выращивали в открытом грунте, теперь – под пленкой.  В этом году посадили 700 корней огурцов и 1000 корней помидор в двух балаганах. На их продукции можно знак качества ставить, поскольку  основное удобрение, которое  используют, – это коровяк. Жаль только что  оптовая закупочная цена не соответствует качеству.

Поскольку есть и опыт, и знания, и не лентяи, то они могли бы и больше выращивать. Главная проблема – та же самая, что у других сельских производителей: куда девать?

Раньше Дергачевы держали и скот на своем подворье. Потом сочли, что  дело это хлопотное и невыгодное, и остановились на овощах. Поскольку свой огород  круглый год не прокормит,  Перт Николаевич еще и работает по вахтовому методу.  По сути дела, ездит с одной работы на другую.

 

Право собственника

Большинство владельцев личных подсобных хозяйств стараются избегать повышенного внимания к себе. Не хотят, чтобы их фотографировали и писали   в газете. И не только из скромности: боятся за свою собственность. А вдруг кто-то узнает, что  они такие «богатые», и пожелает, чтобы поделились? Вдруг обложат налогом или конфискуют? В нашей стране, пережившей раскулачивание после октябрьской революции, и борьбу с нетрудовыми доходами в советское время, вообще очень сложное отношение к праву собственности. Наверное, у сельских жителей этот страх где-то в генах, передался от предыдущих поколений.

Наших бабушек и дедушек учили, что колхоз – это хорошо, а свое хозяйство – плохо, и скоро у нас наступит полный коммунизм. В тридцатые годы владельцы приусадебных хозяйств были обложены  налогами в  деньгах и в продуктах. Государство требовало поставлять с каждой семьи ежегодно от 40 до 60 кг мяса, от 100 до 280 л молока, а также  шерсть, яички,  картофель. Дополнительно вводилось ежегодное денежное самообложение каждого двора колхозника в размере от 8 до 16 рублей в зависимости от доходности. Ситуация немного изменилась в период хрущевской оттепели.

Сейчас владельцы ЛПХ не платят налогов, но и поддержки со стороны государства не чувствуют. Они в так называемом неформальном секторе экономики, пенсию себе не зарабатывают, в отпуск и на больничный не уходят.

-Кто мы есть? Все равно что гастарбайтеры, сезонные рабочие на своем участке! – С горечью о наболевшем рассказывал мне один из бывшем управленцев рухнувшего совхоза.

Он и рад был бы работать на каком-нибудь предприятии, а на своем участке разбивать клумбы и стричь газоны, да нет у него такой возможности. Детям нужно помогать, внук в платном колледже учится.  Вот и приходится каждый год накрывать балаганы и пахать землю.

 

Невыгодно, но надо

По статистике, сельское население беднее городского, а рабочий день у  сельского труженика в своем хозяйстве ненормирован. Чтобы вырастить телка, поросят или просто плодоносящее растение, необходимо время,  умение, терпение и деньги. Рассаду мы сеем, к примеру, в конце зимы, а урожай получаем  только летом. Какой еще производственный процесс занимает три-четыре месяца? Вкусовые  добавки, имитирующие вкус  свинины и рагу из овощей  производить быстрее и проще.  К тому же хороший и обильный урожай  никто не гарантирует:  болезни,  вредители,  заморозки, град, засуха и так далее. У нас же пол-России или даже больше – зона рискованного земледелия.

Непредсказуемость результата и необходимость в ежедневном кропотливом уходе стали причиной того, что часть сельских жителей уже отказалась от  грядок и  теплиц.

— Проще купить, чем вырастить, – выдвигают они веский аргумент в свою защиту на  основании, что им есть на что купить.

Сегодня  и фермеры, и хозяева личных хозяйств говорят об одном и том же: диспаритете цен.  Цены на овощи, молоко, мясо несоизмеримы с ценами на топливо и так называемые расходные материалы.  Поэтому  люди избавляются от  крупного рогатого скота. Раньше в каждом сельском дворе  раздалось мычанье и блеянье, а теперь – тишина.

— Как  это может быть, что литр молока и газированной воды стоит одинаково?  Производители просто наливают бесплатную воду в бутылку и газируют ее. А нам сколько всего нужно, чтобы крову вырастить. Корма какие дорогие стали! А молоко это потом еще и не сдашь  никуда, —  возмущался один сельский житель.

С молоком вообще беда. В этом году повесне по Волгоградской закупочная цена упала до пяти-шести рублей за литр!

В ответ на возмущение селян им предложили организовывать  КФХ, в которых предусмотрено  субсидирование этой стратегически важной для страны продукции.

 

Становитесь фермером – вам помогут!

КФХ пользуются гораздо более обширным перечнем форм поддержки: им возмещается процентная ставка по кредитам и займам; компенсируется часть затрат на выполнение работ по строительству, реконструкции и капитальному ремонту инженерной инфраструктуры для животноводческих комплексов, на приобретение технологического оборудования и быстровозводимых животноводческих производственных зданий, на проведение фитосанитарных мероприятий против особо опасных вредителей; выплачиваются субсидии за реализованную продукцию животноводства, за увеличение численности коров молочного направления.

По крайней мере, так значится в обязательствах, которые берут на себя власти. Но несмотря на это,  народ не спешит оформлять фермерское хозяйство. Мне кажется, основная причина – неверие в то, что в действительности все эти меры поддержки будут оказаны. Обещания и реальная жизнь – не одно и то же.  Да еще сколько бумаг подписать, документов оформить – забегаешься по кабинетам.

Фермер – это не должность, это особый склад человека, в котором и организаторские способности  должны быть, и крепкая крестьянская «жилка». Если применительно к нынешним условиям рыночной экономики по-российски, фермер – это «покруче»  председателя совхоза. Сколько их уже разорилось, сошло на нет в своей попытке пополнить закрома родины.

Парадоксально, но Россия пополняет закрома импортными овощами и фруктами, а народ на селе не знает, куда девать выращенные с таким большим трудом огурцы.

 

Не все овощи одинаково полезны

Наверное, если бы  какие-нибудь американские  или европейские сельхозпроизводители  поработали  в таких условиях, без субсидий на каждое куриное яичко и  очень льготных кредитов,  они бы вышли  на забастовку.  Наши селяне – люди терпеливные и привычные. Говорят, что трудно, но ничего, выращивать можно. Дайте нам только место на рынке или оптовые закупки по  приемлемым ценам.

Перерабатывающие предприятия с  мелким оптом не связываются, точно так же, как и сетевые  торговые предприятия, которые, между прочим,  и способствуют  ввозу импортной продукции. Им выгоднее реализовать ввозимую продукцию, которая по себестоимости с учетом  применения современных технологий и методов дешевле отечественной. Почему-то интересы торговых компаний  превалируют над интересами продовольственной безопасности страны. Ну а рядовой покупатель обычно не обращает внимания на страну-производителя, эта информация чаще всего на ценнике даже не указывается. В последнее время, правда, в связи с запретом ввоза овощей и фруктов из-за границы изменилась ситуация.  Говорят, что Волгоградские  овощи  активно поставляются в другие регионы. Правда, владельцы ЛПХ пока повышенного спроса на свою продукцию не ощутили.

Недавно зашла на рынок, где прилавки «ломились» от  изобилия всякой  ягодно-плодово-овощной продукции. Мне показалось, что продавцов даже больше, чем покупателей. А вот возле городского супермаркета, на автостоянке, как это обычно бывает,  «яблоку негде упасть». Такое ощущение, что  горожане предпочитают закупаться  в крупных сетевых магазинах. Что касается  безопасности  и пользы продуктов, как-то не умеем мы еще ценить пользу для здоровья.

Согласна  с утверждением, что покупка на рынке совсем не гарантирует происхождение  с сельского огорода, без избытка нитратов и всякой «химии». Ни в чем нельзя быть уверенным в ситуации, когда  перекупщики зарабатывают больше производителей.

 

Достойное вознаграждение

Урбанизация, или медленное «вымирание» села продолжается. Это общемировой процесс.  Что уж говорить о нас, если даже в Европе, где  система или комплекс мер для поддержки сельхозпроизводителей, число горожан увеличивается. В супермаркет, за  далекими от натуральности продуктами приезжают теперь большие дети из династий тружеников, в которых из поколения в поколения  занимались сельским хозяйством. Считается, что им повезло: они  теперь в цивилизованных условиях, вдалеке от  непроездных  в распутицу дорог,  запаха навоза, длинных грядок, которые нужно пропалывать и поливать, и так далее.  У них есть выходные и свободное от работы время. Самая  действенная страшилка для нерадивых школьников:

— Будешь плохо учиться — останешься на всю жизнь в деревне, в земле копаться!

Остаются на селе  невезучие, ну и, по современным меркам, странные люди, которым не по душе городская суета и еда из супермаркета. С них, привыкших к непраздному образу жизни (иначе просто не прокормишь семью), между прочим, и могло бы начаться возрождение села, которое  должно выглядеть по-другому. Как именно? Это уже другая тема. В любом случае люди в этом селе  должны  получать достойное вознаграждение за свой труд.

 

Валентина Дорн

весенние заботы фермеров

Нынешняя холодная весна на настроении  фермеров-овощеводов сказалась не лучшим образом.  Много топлива на обгорев теплиц – значит, опять увеличение себестоимости продукции. А до того, как пойдет первая реализация, еще вкладывать и вкладывать средства. Здесь и ремонт техники, и подготовка системы орошения, и многое другое. В этом году те, кто не  приобрел и не заготовил посевное зерно с осени, столкнулись с проблемой, где же его взять.

Весна – это время ожидания и надежд. На то, что в этом году  лето не будет таким жарким и засушливым, минуют болезни и нашествия саранчи. Очень уж рисованное это дело – земледелие.  Новые технологии появились, техника, которая заменила ручной труд, капельное орошение, а риски, связанные с  погодой, остались те же самые. С «небесной канцелярией» не договоришься. Поэтому весной фермеры  сдержаны  в своих прогнозах на будущий урожай и иногда не очень разговорчивы.  Их тоже можно понять: столько всего еще нужно сделать…

На все руки не от скуки

В этом году  в КФХ  «Лебяжье» решили увеличить производственные площади. Татьяна Владимировна и  Александр Иванович Колесовы – одни из самых опытных и «закаленных» фермеров в районе.  Свои первые три  гектаров земли они взяли в аренду в 1992 году. На все имевшиеся сбережения купили трактор. Конечно, они рисковали, но на их стороне было огромное желание работать по-своему, опыт и знания: оба закончили Московскую сельскохозяйственную академию имени Тимирязева. Поэтому научный подход пришлось совмещать с житейским, приземленным и не предусмотренным ни одной учебной программой.

Сейчас фермеры обрабатывают уже больше ста гектаров земли. Свое хозяйство они  называют  «российский огород». Во-первых,  выращивают практически все, что может произрастать на среднеахтубинской земле, во-вторых, есть у них и небольшая ферма, и овощехранилище, и даже небольшой консервный цех. Многопрофильное крестьянское хозяйство. Приходится  браться за все, чтобы не упустить выгоду.

— Куда проще было бы  взять три культуры и заниматься только ими, но поскольку нет стабильности, то нужно самим «выкручиваться».  Делаем все для того, чтобы заработать, держаться на плаву, – рассказывает Татьяна Владимировна.

Большинство успешных фермеров  поступают точно так же.  Делать ставку на одну культуру слишком рискованно. А вдруг  случится неурожай из-за погодных условий, или, наоборот, вырастет слишком много лука или огурцов?   Сколько помидор уже запахивали раньше в среднеахтубинскую землю.  Просто потому, что покупатели не нашлись. Было ведь так, что урожай в земле, фермеры в прогаре, а на полках магазинов – сплошь баночки с разносолами из других регионов, или импортные свежие овощи.

По статистике, фермеры, другие малые формы хозяйствования на селе производят половину всей отечественной мясной продукции, 46 процентов зерна, 52 процента подсолнечника, 65 процентов молока, 93 процента картофеля и 87 процентов овощей.

Наши фермеры уверяют, что они могут  выращивать больше овощей: была бы реализация. Когда есть уже договора с проверенными покупателями, то  посев, и высадка как-то веселее идут.  Есть гарантия, что труд не напрасный. Проблема в том, что на договора с  перерабатывающими предприятиями могут рассчитывать только более-менее крупные производители.  В Волгоградской области, где по скромным подсчетам выращивается около 300 тонн овощей, всего одно крупное предприятие по переработке овощей: ООО «ПомидорПром».

За продукцию прошлого сезона предприятие рассчиталось по каким-то причинам  с фермерами не полностью. И, тем не менее,  в этом году  многие опять заключают с должником договора и готовы терпеливо ждать обещанного.   Колесовы ежегодно сдают на завод  томаты, перец, баклажаны, огурец.  Причем требования к качеству продукции  высокие.   Огурчики должны  быть, например, шесть-девять сантиметров.

Ситуация складывается парадоксальная: наши фермеры способны «завалить» городское население овощами, но, тем не менее, в  сетевых магазинах  реализуется дорогая импортная  овощная продукция. Свою капусту, морковь, лук просто негде хранить.

У нас нет  современных больших овощехранилищ.  Президент регионального Союза производителей плодоовощной продукции, фермер Елена Тупикова  определила еще одну причину. Сетевым магазинам проще работать с импортной продукцией, которая хранится месяцами и не теряет своего товарного вида. Натуральные овощи столько не лежат на полках.

В хозяйстве Елены Тупиковой за сезон производится пять-семь тысяч тонн овощей. Урожайность рекордная: 140 тонн с гектара. Реализовать такой объем непросто, а в пределах области вообще невозможно. Поэтому отправляются отборные  овощи в фирменных ящиках с логотипом хозяйства в Москву, Питер, Самару, Новосибирск, часть – в Волгоград и Волжский.

Когда в Волгоград приезжала с рабочим визитом глава Минсельхоза России Елена Скрынник,  Елена Тупикова  «пробилась» на встречу, которая проходила прямо на Ворошиловском рынке, и подняла вопрос об овощехранилищах. Выразила надежду, что Волгоградская область не останется без внимания в рамках новой программы Правительства по строительству овощехранилищ.

Татьяна Владимировна Колесова не разговаривала с министром, но у нее есть еще один весомый аргумент, почему нужно поддерживать отечественного производителя. Безусловно, они — обычные фермеры со своими зарубежными коллегами конкуренцию не выдерживают.  У тех — более выигрышные условия, а главное, существенная поддержка государства. Поэтому и продукция у них дешевле и конкурентоспособнее.

Немного больше и лучше

По поводу того, как получить хороший урожай, у каждого фермера – свои секреты. В этом году Колесовы  довольны рассадой, которая выросла в теплицах. Практически все семена взошли, а это говорит о том, что  была удачно проведена их обработка. Ну и в покупке семенного материала  не ошиблись, выбирая проверенных деловых партнеров. У них сложились  доверительные партнерские отношения с агрофирмой «Семира». В этом году  фирма даже предоставила специальную сеялку для лука.

Фермеры в последнее время берут и голландские, и отечественные семена.  Много лет выращивают сорта томатов селекции опытной станции ВИР: Новичок, 5/95, Дар Заволжья. По вкусовым качествам другие с ними вряд ли  могут сравниться. Специально для консервного завода выращивают сорт Дональд.

Морковь, свекла, огурец, баклажаны – семена этих культур тоже, в основном, отечественной селекции.  Среди перца отдают предпочтение таким сортам, как Универсал и  Богатырь, баклажанов –Универсал-6 и Алмаз.

Посев в теплицах начался ранней весной и продолжился весь апрель. С учетом того, чтобы сроки созревания у культур были разные.  Чтобы получить  томаты к началу августа для консервного завода, нужно было посеять их  в середине апреля. Ну а первыми на реализацию должны пойти  тепличные огурцы. Обычно первый их урожай фермеры снимают где-то в середине мая. Первые огурчики  недешевы для потребителя, но ведь и затраты на них колоссальные.

По заведенному в хозяйстве порядку, рабочие вручную сеяли в день по одному гектару, закладывая в ячейку две семечки.  Когда растения подрастут немного, их нужно разъединить. В последнее время в теплицы завозят торф, в который потом добавляют удобрения.

— С торфом очень удобно работать. Потом не нужно пропалывать рассаду, – рассказывает Татьяна Владимировна.

С самого начала Колесовы стараются соблюдать севооборот. В этом году на  полях сеют люцерну и кукурузу. Осенью и весной вносили удобрения. Перед этим делали анализ почвы с тем, чтобы узнать, каких же важнейших элементов не хватает.  Не такой уж сложный и дорогостоящий  анализ, а польза от него колоссальная.

Колесовы не спешат вносить  свое хозяйство какие-то ультрасовременные новшества. Пленочные балаганы без дополнительного обогрева и  теплицы, которые напоминают «землянки», но хорошо держат тепло, – это их вполне устраивает. Капельное орошение они используют, но не хотят пока разобрать на металлолом  «дождевалку». Дело том, что перец и лук, и некоторые сорта томатов отлично растут на участках с капельным орошением, а вот капуста «любит» больше верхний полив.

По большому счету, на глобальную «модернизацию»  хозяйства  нет средств. А вот технику новую приходится покупать, без нее никак не обойтись. Еще одна обязательная строка расходов – заработная плата рабочим.  В осенне-летний сезон  их количество достигает пятидесяти человек, не считая школьников. В основном, это приезжие из  Узбекистана и Таджикистана.

Как правило, иностранные рабочие в том случае, если их все устраивает, хозяев своих не меняют:  из года в год приезжают одни и те же. Фермеры не только по именам их помнят, но и знают характер, привычки. В этом году один из самых молодых участников бригады не приехал по причине серъезной болезни – Колесовы решили высылать ему  денежное пособие на лечение у себя на родине. Все ведь знают, что живут они там очень небогато, не от хорошей жизни приезжают на волгоградские поля.

«Пособие» высылать никто их, конечно, не обязывал: просто  чувствуют себя в ответе за тех, кто оказался в трудной жизненной ситуации.

Не хлебом единым

Помимо лука, помидор, огурцов, в каждой теплице у Татьяны Владимировны имелся  особый уголок. В нем  зеленела рассада цветов или пестрели  уже распустившиеся цветы, внося  некую ноту весны и романтики в деловую атмосферу.  Часть их идет на реализацию, часть — на озеленение и украшения поселка, а часть остается для себя. Каждый год ее цветы высаживаются  в поселке у обелиска в честь воинов, павших в годы Великой Отечественной войны, у школы, рядом с божьим Храмом и в одной из воинских частей. В последнее время много цветов нужно для парка, который не так давно, почти спонтанно возник в хозяйстве, рядом с теплицами и парниками.

Когда-то  на этом участке  была яма, в которую все привыкли сваливать мусор. Так и продолжалось до тех пор, пока в голове у Татьяны Владимировны не возникла идея. Чтобы воплотить ее в жизнь, понадобилась приложить немало усилий.  Свалку убрали, яму засыпали, разбили клумбы. Теперь в парке появилась и «горка» из камней, и скамейки, скульптурные медведи на  шарах, саженцы деревьев и еще много чего.

Школьники посадили десять сосен,  дачники, которые живут неподалеку, принесли березку, папоротник. Хотя парк на территории хозяйства, вход в него открыт для всех желающих. Если у нее есть свободная минутка, Татьяна Владимировна сама проводит и еще покажет, где и что. Парк – это ее особая гордость, поскольку сама и дизайнер, и садовод.

— Люди должны видеть красоту, — считает она. Я и сама  после работы сяду на скамейку и любуюсь: и как будто на душе светлее. Я думаю, что люди сейчас устали от  серости, безобразия. Нужно самим менять жизнь к лучшему. Некоторые придут, посмотрят – и им тоже хочется клубы разбить у себя на участке или рядом с домом. Многие фермеры тоже начали  территорию свою благоустраивать, – рассказывает Татьяна Владимировна.

В самом начале ей пришлось еще немного «повоевать» с иностранными рабочими, которые не понимали пользу и прок от  цветов. Теперь  они помогают ухаживать за парком, клумбы поливать. Этот «оазис», по словам хозяйки, он и для них тоже: чтобы они чувствовали себя здесь как дома.

Весна – самое «горячее» время для фермеров. Мало того, что  нужно  сеять овощи в поле, рассаду подросшую высаживать, так еще  спешно требуется навести порядок на территории.  У Колесовых  к перечню  дел добавился еще и парк, но для них это не в тягость.