Наука жизни

5 августа жительнице Краснослободска, бывшему научному сотруднику опытной станции Всесоюзного института растениеводства, любимой и единственной супруге, маме, бабушке и прабабушке Ие Федоровне Гавришовой исполняется восемьдесят пять лет.

 

Любимая тема

Ия Федоровна – подтверждение того, что  ученый остается ученым всю свою жизнь,  интерес к  важным научным идеям и исследованиям, которым он посвятил жизнь,  не  пропадает. С гордостью показав фотографию самой маленькой правнучки, она достала заветную папку со схемами, диаграммами, научными текстами.  Для того чтобы вручную  выполнить, пользуясь цветной тушью и лупой,  «рисунок» растения на клеточном уровне, нужно не меньше шестидесяти часов кропотливого труда. Таких «рисунков» у нее немало.

Еще хранится приглашение от федерации Космонавтики на  научный симпозиум. Еще одно подтверждения того, что  тема   диссертации Гавришовой о совместимости и несовместимости  при прививках плодовых культур оказалась  шире и многограннее, чем можно было себе представить. Даже в медицине она могла бы найти продолжение и применение, поскольку  опухоль растений оказались удивительно похожа на  раковую опухоль у человека. Некоторое время Ия Федоровна  занималась исследованиями на кафедре патанатомии в медицинском институте. Причем делала это совершенно бесплатно, из научного интереса.

Интерес  не пропадает. На столе  в ее комнате  научная литература по химии и физике, а самые любимые передачи наподобие «Очевидного-несероятного». В последнее время нужная информация нередко черпается из Интернета.  После  многих лет изучения мира растений Ия Федоровна пришла к выводу, что это целая  цивилизация. Может быть, даже разумнее и  рациональнее, чем человеческая.   Нам, людям, не мешало бы взять себе на вооружения ее законы.

Два года назад мама и бабушка  удивила всех, взявшись за написание автобиографической книги. Дело не совсем для нее привычное, поскольку больше привыкла к научным текстам.  Книга под названием «Вспоминая прошлое…» вышла  тиражом для семейного чтения,  издать ее помог двоюродный брат в Ярославле.

Можно сказать и так, что книга нашла благодарных читателей в лице родных, которым интересно было узнать историю рода. Эти воспоминания, порой очень яркие, эмоциональные, заставляют  задуматься и  улыбнуться той светлой улыбкой, которая как озарение на ответ о смысле жизни и нашем продолжении.

В маме и бабушке открылся еще один талант: писательский. Ей очень пригодились дневники отца Федора Федоровича Юнонина – сына священника, образованного и неординарного человека, руководившего церковно-приходской школой.

 

Тревожное время

Наверняка, не случись  Февральской, а затем Октябрьской революции – жизнь династии сященнослужителей  проходила бы спокойно и размеренно. Их детям и внукам  не пришлось бы  справляться с лишениями и трудностями. Но если так, то разве у нас была бы  уникальная «прослойка» советской интеллигенции. Тех людей, которые пришли в науку, пережив голод и холод, комнату без мебели в «общаге», заслужившие  большим трудом  более-менее комфортные условия существования. Отряд бессеребрянников, которые  могли  работать  за идею, копившие не деньги, а книги и учившие своих детей доброму и прекрасному, несмотря ни на что.

Папа Ии Федоровны так и не успел до революции  окончить духовную семинарию. Спустя несколько лет он чудом поступил в педагогический институт, но как сыну служителя культа  стипендию и общежитие ему не выделили. Во время учебы он познакомился с Марией Яковлевной, которая была сиротой. Поженились молодые люди, будучи студентами третьего курса, без свадьбы и венчания. В 1926 у них родилась  дочь.

Из книги Ии Федоровны Гавришовой  «Вспоминая прошлое…»:

Учеба стала хромать, денег не было, из дома помочь не могли: отец Федора умер в 1924 году. У мамы развилось малокровие.  С двухнедельным ребенком на руках она обратилась в Ростовский РОНО с просьбой предоставить работу. Мама получила направление в начальную школу, папа — на должность инспектора по ликвидации неграмотности. В дневниках отца записано: «Жили мы скромно. Все имущество при  переезде уместилось на одной телеге, и чтобы заплатить вознице, пришлось одолжить 5 рублей у коллеги. Кровати не было, вместо нее мы устроили настил на 4 клетках из школьных дров». Я спала в оцинкованном корыте. Позже папа соорудил люльку – большую плетеную корзину на гибком шесте, прикрепленном к потолку. К люльке была привязана веревка: если другой ее конец привязать к ноге, то руками можно было делать какую-нибудь работу.

В детских воспоминаниях Ии Федоровны – не слишком устроенный, скромный быт учителей, которые были  интеллигенцией на селе. Обстановку в доме составляли деревянные скамейки, стол, иконостас, русская печка с полатями, на которой они спали.

 

Почему ты ушла, мама?

У супругов Юнониных  родилось еще двое детей: Юра и Зоя. Вскоре они переехали в село Нажерово Ивановской области. Марию Яковлевну назначили директором новой школы, в которой  семье дали две маленькие комнаты и кухню. На небольшой жилплощади помещались восемь человек: семья Юнониных с тремя детьми и  семья  сестры  с двумя дочками. Жили в тесноте, но не в обиде. Были очень рады, когда к школе подвели электричество.

Из книги «Вспоминая прошлое»:

Жили мы уже не так бедно, как раньше. Была корова, куры, небольшой огород, где выращивали ягоды, овощи и картошку. На поросенке, которого звали Настя, катались верхом. За эту вольность Настя сбросила меня в канаву – я отделалась легкой травмой.

Мама – маленькая, худенькая. Туфли 32 размера на каблуках ей шили на заказ, так как в магазине такие не продавались. Кисти рук как у подростка, волосы прямые, коротко стриженые, глаза карие, строгие, взгляд серьезный. Вела она русский язык и литературу. Дисциплина на ее уроках была железной, а когда она выходила в коридор, ученики прекращали беготню и жались к стенкам. Я до сих пор удивляюсь: откуда такая властность?

Мама требовала, чтобы на столе в нашем доме всегда был самовар, чтобы угощать посетителей чаем. Стояло блюдечко с кусочками сахара, которые брать запрещалось: только гостям. Пережив глубокое унижение нищетой, мама не могла спокойно видеть человека с протянутой рукой: приглашала в дом, кормила, помогала, чем  могла. По воскресеньям приходил к нам старик по фамилии Голяев — специально на блины, которые поручалось печь мне. Стерлись из памяти черты лица, одежда, но тихое «спаси, Господь», когда он выходил из-за стола, помню как сейчас.

Летом 1941 года Ия закончила восьмой класс, и им с сестрой  сшили батистовые платья, яркие и нарядные. В них можно было бы прогуливаться в выходной день под руку с кавалером и улыбаться, ловя на себе восхищенные взгляды, но этого ничего не было:  началась война. Одноклассники добровольцами пошли на фронт. Позже Ия Федоровна нашла такую информацию:  из ребят 1923 года рождения только три процента остались в живых…

Отца забрали на оборонную работу в район, потом на заготовку дров, а мама была не только директором, но председателем сельсовета. Возможно, именно в это трудное время  она и  подорвала здровье. После войны, когда Ия Федоровна училась на четвертом курсе Мичуринского плодоовщного института, она узнала, что у мамы порок сердца. Пришлось взять академический отпуск и ухаживать за ней, делать уколы. Мария Яковлевна прожила больше того срока, который отпустили ей врачи.

На похороны приехало очень много людей. В последнюю ночь перед похоронами Ия не смыкала глаз.

Из книги «Вспоминая прошлое»:

Ночью я встала, перешагивая через спящих на полу людей, зашла в горницу. Села рядом с мамой и стала ей рассказывать о своей учебе в Мичуринске, обо всем, что случилось в моей жизни, и о чем я не успела ей рассказать. По-видимому, мое тогдашнее состояние было близко к помешательству. Похоронили маму под сосной на кладбище, где было много сирени…

 

Будьте моей женой..

Студенческая жизнь – особая пора. Перед вступлением во взрослую жизнь меркли все бытовые неудобства и трудности, а их после войны было хоть отбавляй. Институт только что вернулся из эвакуации, в некоторых помещениях шел срочный ремонт.   Ию  вместе с другими девушками разместили в подвале, где раньше были продовольственные склады. По этой причине там развелось большое количество крыс. У девушек всегда наготове было полено для отпугивания. Крысы наловчились ловко, как акробаты, бегать по бельевым веревкам.

Освещение в подвале было очень тусклое, поэтому задания готовили по очереди  под лампой. Когда шли на лекцию зимой, чернильницу прятали под мышку, чтобы чернила не замерзли. Иногда они замерзали прямо в аудитории.

Чуть позже девушек перевели в другое общежитие: с красиво блестевшими от инея стенами. Воду они грели на утюге с древесными углями, которые покупали на рынке.  Молодость брала свое: они не очень-то унывали, бегали  в кино и на танцы, которые время от времени устраивались в институте. Танцевали девушка с девушкой, так как в послевоенное время парней было мало.

С бывшим фронтовиком Николаем Гавришевым  они общались по делам, связанным с комсомольской работой: он был членом комитета комсомола, она – секретарем комсомольской организации на курсе. Она удивлялась, сколько же в нем настойчивости и энергии. Во время войны Николай получил тяжелое осколочное ранение на прорыве блокады Ленинграда. Полгода пролежал в госпитале и приехал домой, опираясь на костыли. Он экстерном закончил десятый класс и поступил в Мичуринский институт.

Во время учебы жил на квартире у тети. Каждый день на костылях преодолевал путь в два километра туда и обратно. Только на третьем курсе перебрался в общежитие.  К этому времени он мог уже ходить с одним костылем, а потом  — едва опираясь на палочку. На своем выпускном он мог уже свободно танцевать.

Из книги «Вспоминая прошлое»:

Я окончила институт на год позже, так как брала академический отпуск. Диплом с отличием получила в июле 1949. Вопрос  работе не стоял – мне предложили аспирантуру, и я стала готовиться к вступительным экзаменам. До этого получила письмо от Николая с предложением выйти за него замуж. На письмо не ответила. Мне казалось, что у нас деловые, дружеские отношения. Это предложение застало врасплох. А вскоре он приехал сам – просить, как принято говорить, руки и сердца.

После разрешения родителей мы расписались в ЗАГСе  и отметили событие небольшой, скромной свадьбой.

 

В Краснослободск супруги Гавришовы приехали в 1961 году. К тому времени у них уже была дочь Марина. Чуть позже родилась Татьяна. Николай Николаевич первое  время работал ученым секретарем, а потом директором опытной станции. Ия Николаевна больше двадцати лет посвятила лаборатории биохимиии. Старалась совмещать работу, научные интересы с семьей, детьми, а потом и внуками. По словам Ии Николаевны, муж Николай, пользуясь правом директора, уволил ее на пенсию нянчить внука.

В прошлом году Николай Николаевич и Ия Федоровна отметили уже бриллиантовую свадьбу.

Из книги «Вспоминая прошлое»:

В январе прошлого года Марина и внук Николай устроили нам «свадебное путешествие» на своем автомобиле. Ехали по новому мосту через Волгу, по Волгограду, который очень изменился за последнее время. Все были довольны поездкой. Набрав в магазине всякой вкусной снеди, устроили дома пир. «Бриллиантовая пара» была не такая шустрая, как раньше: бабуля раздобрела, в волосиках гребеночка, а дедуля с палочкой, худенький и головка «босичком». Хохотали над собой до слез, еле выбираясь из машины…

Самая главная причина нашего долголетия – бережное, доброжелательное отношение к нам детей и внуков, их забота. Большое спасибо за счастье в старости. Наше главное богатство – дети и внуки…

 

Валентина Дорн

 

11500

 

Добавить комментарий