Увидеть лотосы, попрощаться с летом

На чудо природы приезжают полюбоваться из разных уголков Волгоградской области.

 

Они все еще цветут, как будто лето в самом разгаре, и им и дела нет до того, что  на деревьях  уже появились «проплешины» — желтые листья, и ветер заметно «посвежел». Покачиваются на  крепких стеблях нежные розовые бутоны и  оставшиеся от цветов  коробочки с семенами.

Посмотреть на лотосы на озере близ поселка Кировец  люди едут с утра и до вечера. Такое ощущение, что популярность  этого места в Волго-Ахутубинской пойме растет год от года. Едва ли не главная достопримечательность  поймы,  некий «бренд».

Раньше считалось, что  лотосы растут только в соседней Астраханской области и, разумеется, в южных странах. Для Волгоградской области это явление уникальное. Поэтому спешат  любители природы и экзотики увидеть диковинку своими глазами.

Стараются  непременно сфотографироваться на фоне цветов и озера, для которого не придумали пока другого названия, кроме Озера лотосов.  Между прочим, экскурсия, которую организуют туристические фирмы, обходится по самому минимуму сто рублей с одного человека, если едет группа. Так просто можно, оказывается, заработать  на  достопримечательности, не вкладывая средства для того, чтобы  сохранить  и благоустроить место паломничества для туристов.

В прошлом году  обустроить  берег озера взялись активисты ТОСа «Единство» под председательством Е.А.  Бурунова.  У самой воды уложили бутовый камень, оборудовали  спуск в виде ступенек, поставили урну для мусора и ограждение от машин, посадили цветы,  установили пантон в воде, сделали   «грибок» — беседку со скамеечками и столиками. Даже  организовали дежурство для того, чтобы уберечь цветы  от туристов, норовящих увести «трофей»  с собой. Но поскольку нет у них полномочий выписывать штрафы и протоколы, чаще всего просто  тратили нервы, или, как заметил председатель ТОСа, «рвали сердце». В этом году  сил, времени и средств  на масштабные преобразования не хватило.  Тем более  что  долгожданная передача  этого участка в  собственность ТОСа так и не произошла.

Сильный ветер  разрушил «грибок», служивший для туристов укрытием от солнца.  Теперь они  устраиваются  рядом с обломками на оставшейся скамейке. У самого берега мы обнаружили в воде сорванный цветок.

— Он тут давно лежит. Все подходят, нюхают и обратно кладут в воду, – объяснила  женщина из Волгограда, которая не первый раз сюда приезжает.

От завсегдатлей не могло укрыться то обстоятельство, что в этом году цветов  стало меньше. Может, из-за погодных условий, может, из-за того, что их безжалостно срывают.

Житель Волжского Григорий Вдовенко бывает на озере лотосов ежегодно, а то еще и не  один  раз. Именно с его легкой руки и супруги Оксаны  началась вся эта история с диковинными цветами.  Дядя из Астрахани – заядлый цветовод один раз насыпал  им полную варежку семян лотоса.  Больше года подарок пролежал где-то на антресоли, а потом попался на глаза — и супруги решили провести эксперимент.  Рассыпанные ими семена в обычное пойменное озеро проросли. В начале лета 2003 года  на поверхности воды появились  округлые листья.

Сейчас Григорий и Оксана нисколько не жалеют, что однажды осенью  бросили в воду семена. Сначала они выбрали другое, более отдаленное место- Комаров угол, но поосени туда было нелегко  проехать – и они остановились на другом варианте. К радости любителей красоты и природы, которые теперь без особого труда находят дорогу к достопримечательности.  Говорят, что лотосы иногда цветут до самых заморозков,  опровергая все  представления о теплолюбивых растениях. Стоит всего лишь один раз приехать на озеро, чтобы убедиться: они похожи на чудо!

 

Валентина Дорн

 

Между небом и землей, городом и хутором

 

Вахтенный матрос  в одиночку пытается отстоять  бывший вокзал у мародеров и  вандалов.

 

Бобры, на выход!

Мы ехали  поздно вечером в насквозь промерзшем, дребезжащем автобусе. Огни Волгограда уплывали за коном все дальше, автобус прибавил скорость на мосту, вселяя надежду, что уже скоро мы окажемся дома в тепле. Все молчали и кутались в шарфы.

— Бобры есть? – Громко, на весь салон вопросила кондуктор  в шубе и шапке, навевающая мысль о памятнике героям-челюскинцам.

В ответ – тишина.  Потом еще раз:

-Бобры есть?

Бобров в автобусе не было, или они не пожелали  признаваться. Кондуктор закричала водителю, что бобров нет, и поэтому он может ехать прямиком в Слободу.

Водитель, кондуктор и пассажиры вздохнули облегченно:  им не придется делать круг по развилке моста, чтобы заехать в хутор.

С названиями этого небольшого кусочка суши между Волгоградом и Краснослободском вообще как-то весело получается:  он – тезка  греческого острова Крит, а хутор называется Бобры. Были времена, когда островитяне  были вообще как бы отрезаны от внешнего мира, особенно в половодье.   Сюда ходил катер ПС часа через два.  В выходные дни  на него едва ли умещались все желающие: дачники и местные жители. Много местных  ездило на работу в речпорт. На огородах, в песке выращивали традиционную критскую культуру – редис, и тоже везли на продажу в город.

Тогда могло сложиться ощущение, что Крит – это забытое богом и остальными людьми место. Особенно после того, как сгорела школа, и не стало медпункта.

В июле 1994 года мы попали на Крит на лодке (в это время еще не ушла большая вода), ходили по пустынным тихим улочкам с деревянными небольшим домами. На старом дебаркадере, служившем базой для спортсменов – гребцов, познакомились со смотрителем Михаилом Васильевичем Морозовым.

На Криту жили его родители и он. Ребенком пережил войну. Рассказывал, что во время Сталинградской битвы привозили сюда убитых солдат и  сваливали в большую яму. Залп сделают  и уедут, на следующий день — снова. Много еще  рассказывал старый смотритель под  кипение рыбы в маленькой кастрюльке, выпускающей облака пара.  Напоследок  я его сфотографировала на фоне  водной глади озера  под названием Денежное, а прощаясь, думала, что  с таким человеком нужно встретиться еще раз. Не получилось. В этот раз на старом дебаркадере оказался другой человек, да и вообще многое изменилось.

 

Новая жизнь острова

Вообще-то  «изменилось» — это мягко сказано. В выходные жаркие дни на берегу острова Крит  оживленнее, чем  где-нибудь на черноморском побережье. У моста — автомобильные «пробки». Теперь путь на остров открыт в любое время года и суток и со стороны Краснослободска, и со стороны Волгограда. В прошлом году (в первое лето после открытия моста через Волгу) на  берегу  творилось невообразимое Автомобили, едва ли не по головам и ногам отдыхающих  подъезжали к самой воде. В этом году подъезд к Волге ограничили, поставили ларьки  и кафе. Трудно представить, что же будет на пляже  в будущем купальном сезоне, и куда заведет желание некоторых предприимчивых людей извлечь деньги из песка и воздуха, и Волги.

— Покоя нам нет ни днем, ни ночью, – жаловалась  пожилая женщина – местная жительница, — шум, гуденье, пыль. Но ночам мотоциклисты по мосту гоняют.

Как потом выяснилось, некоторые «гости» из города не ограничиваются волжским берегом, но и норовят  попасть вглубь острова. Недавно случайно нашла в Интернете информацию про тот самый старый дебаркадер, который оказался в числе достопримечательностей Волгоградской области. Построенный в пятидесятых годах, в свое время он служил речным вокзалом  в Камышине. На сайте подробно описывалось его устройство и  прилагались фотографии и путеводитель, как туда проехать.

«Экскурсанты» попадаются не всегда тихие  и учтивые. В последнее время  на бывшем вокзале почти не осталось целых стекол и забитых наглухо дверей. Сохранить некогда грандиозное строение становится все труднее.

На песке, среди  высоких деревьев старый двухпалубный дебаркадер как рыба, выброшенная на сушу.

 

В зале ожидания

Смотрителя, или вахтенного матроса по штатному расписанию, Владимира Боровикова я застала за ремонтными работами: он пытался покрепче забить досками  проем окна на нижней палубе. На любого непрошеного гостя он теперь смотрит с некоторой опаской. Видимо, удостоверившись, что я одна и без оружия, он  разрешил подняться по деревянному шаткому трапу и  попридержал  грозного сторожа – пса по кличке Дружок.

Дружок сидит на цепи перед входом и по замыслу должен отпугивать незваных гостей, но иногда, по словам Владимира, его загоняют внутрь конуры палками или камни кидают, или даже стреляют.  Один раз  смотрителю самому пришлось  прыгать с борта в воду, спасаясь  от бандитов.

— Я вам могу гильзы показать, они здесь валялись. С травматическими винтовками приходят, с газовыми пистолетами. Уже и били, и резали меня… Покоя нет от  вандалов и  мародеров, – возмущается сторож.

Чтобы я сама убедилась в этом, Владимир проводит мне экскурсию по  бывшему речному вокзалу. Показывает разбитые байдарки и люстры, оторванные двери и так далее.  В помещениях на нижней палубе темно, поскольку  стекла выбиты, а проемы забиты досками, и под ногами хрустят осколки стекла. Находиться здесь неприятно и даже жутковато как-то.

На верхней палубе мы немного задерживаемся в огромном высоком зале ожидания, где сохранились остатки скамеек и окошечко кассы. Потом заглядываем в каюты, заваленные мусором и сохранившие намек на то, что когда-то здесь жили люди.

Несмотря на погромы,  бывший речной вокзал  сохранил частицу былого великолепия. Здесь и резные украшения на потолке, и точеные балясины на лестнице, выскоие проемы окон. Умели же строить с душой, и не из дешевого пластика, а из дерева, от которого  энергетика живого исходит. Что-то в нем есть особое, завораживающее, над чем не властно даже время. Одно только трудно понять:  зачем стрелять и громить?

Принадлежит сооружение  Волгоградской академии физической культуры.  Раньше оно служило базой для спортсменов. В каютах жили преподаватели,  лето здесь с удовольствием проводили студенты. Владимир устроился сюда матросом в 1987 году, когда еще  дебаркадер был «обитаемым». Электричество круглый год было, а зимой -тепло. Много лет он был  для него домом.

Вахтенный матрос и сейчас может рассказать о бывших жильцах, которые устраивались целыми семьями. Он помнит время, когда на палубе звучали оживленные голоса и смех. По вечерам  устанавливали экран и показывали кино, в бильярд играли.  Больше чем полжизни  связано у него со старым вокзалом. У них был как бы «семейный подряд»: здесь работали и мать, и отец.  Теперь они вдвоем со сменщиком   пытаются его сохранить.

Получается это с трудом, поскольку  нет уже возможности откачать воду из трюма (нет электричества), строение  не ремонтируется и, как уже говорилось выше, подвергается «набегам». Все, что представляло хоть какую-то ценность, уже вынесено, но сам дебаркадер еще стоит.

— Мы сейчас должны хоть как-то сохранить здание.   Говорили, что  рядом будут строить новый спортивный комплекс для академии. Ну а здесь, может, строители будут жить, может, материалы какие храниться будут, – объясняет  Владимир.

 

Будет ли компенсация?

Места рядом с озером Денежным  с полным на то основанием можно назвать  живописными.  Летом здесь всегда рыбаки «обитают». Один из них прямо на моих глазах вытащил  на крючке черепаху.

— И много здесь черепах водится? – Спросила я.

— Не знаю… Это у меня первая сегодня, – пожал плечами рыбак.

А другие рыбаки виднелись вдалеке, на другом берегу большого озера. Ветер гнал рябь по воде, качались ветви деревьев, и, конечно, среди кустов и травы виднелись  кучи мусора. Судя по всему, здесь был не только Вася, но и Коля, Саша, Леха и еще много народа, который не печется о чистоте и красоте природы.

Вахтенный матрос Владимир в разговоре пожаловался, что нынче по Криту  на велосипеде, как это было раньше, не проедешь: дороги «разбили» автомобили в пыль и прах. К старому дебаркадеру  на обычной «легковушке» не подъедешь: только на внедорожнике, да и то, зная нужную дрогу. Это и хорошо, иначе непрошеных «гостей» было бы еще больше.

Еще пожаловался, что рыбаков много, а рыбы мало стало после того, как   выкопали  с его дна тонны песка для строительства моста. Испортилось озеро, нарушилось что-то. Самое плохое, что  нет теперь на Криту грунтовой питьевой воды. Скважину надо бить не мельче  пятнадцати метров, и то это гарантию не дает. Разве это нормально: жить на острове, но без питьевой воды?

Говорят, раньше на Денежном жили лебеди. Потом улетели, не выдержали, видимо, «наступления цивилизации». Вот и верный пес Дружок, который восемь лет сторожит дебаркадер, все последние изменения  понимает с трудом. Предпочитает дремать в тени, а когда поднимает морду, смотрит на мир  с видом  существа, повидавшего немало на своем веку. Но к выстрелам  и палкам все равно привыкнуть не может.

Покидая дебаркадер, я пожалела, что кроме блокнота и фотоаппарата, у меня в сумке не нашлось какой-нибудь косточки для лохматого сторожа. Какая-никакая «компенсация»  за вред от наших некоторых сограждан. Жаль, что в ближайшее время озеро и остров и его  старожилы  едва ли дождутся  компенсацию. Не входит это в круг ничьих коммерческих интересов.

 

Валентина Дорн

 

 

 

 

 

Наука жизни

5 августа жительнице Краснослободска, бывшему научному сотруднику опытной станции Всесоюзного института растениеводства, любимой и единственной супруге, маме, бабушке и прабабушке Ие Федоровне Гавришовой исполняется восемьдесят пять лет.

 

Любимая тема

Ия Федоровна – подтверждение того, что  ученый остается ученым всю свою жизнь,  интерес к  важным научным идеям и исследованиям, которым он посвятил жизнь,  не  пропадает. С гордостью показав фотографию самой маленькой правнучки, она достала заветную папку со схемами, диаграммами, научными текстами.  Для того чтобы вручную  выполнить, пользуясь цветной тушью и лупой,  «рисунок» растения на клеточном уровне, нужно не меньше шестидесяти часов кропотливого труда. Таких «рисунков» у нее немало.

Еще хранится приглашение от федерации Космонавтики на  научный симпозиум. Еще одно подтверждения того, что  тема   диссертации Гавришовой о совместимости и несовместимости  при прививках плодовых культур оказалась  шире и многограннее, чем можно было себе представить. Даже в медицине она могла бы найти продолжение и применение, поскольку  опухоль растений оказались удивительно похожа на  раковую опухоль у человека. Некоторое время Ия Федоровна  занималась исследованиями на кафедре патанатомии в медицинском институте. Причем делала это совершенно бесплатно, из научного интереса.

Интерес  не пропадает. На столе  в ее комнате  научная литература по химии и физике, а самые любимые передачи наподобие «Очевидного-несероятного». В последнее время нужная информация нередко черпается из Интернета.  После  многих лет изучения мира растений Ия Федоровна пришла к выводу, что это целая  цивилизация. Может быть, даже разумнее и  рациональнее, чем человеческая.   Нам, людям, не мешало бы взять себе на вооружения ее законы.

Два года назад мама и бабушка  удивила всех, взявшись за написание автобиографической книги. Дело не совсем для нее привычное, поскольку больше привыкла к научным текстам.  Книга под названием «Вспоминая прошлое…» вышла  тиражом для семейного чтения,  издать ее помог двоюродный брат в Ярославле.

Можно сказать и так, что книга нашла благодарных читателей в лице родных, которым интересно было узнать историю рода. Эти воспоминания, порой очень яркие, эмоциональные, заставляют  задуматься и  улыбнуться той светлой улыбкой, которая как озарение на ответ о смысле жизни и нашем продолжении.

В маме и бабушке открылся еще один талант: писательский. Ей очень пригодились дневники отца Федора Федоровича Юнонина – сына священника, образованного и неординарного человека, руководившего церковно-приходской школой.

 

Тревожное время

Наверняка, не случись  Февральской, а затем Октябрьской революции – жизнь династии сященнослужителей  проходила бы спокойно и размеренно. Их детям и внукам  не пришлось бы  справляться с лишениями и трудностями. Но если так, то разве у нас была бы  уникальная «прослойка» советской интеллигенции. Тех людей, которые пришли в науку, пережив голод и холод, комнату без мебели в «общаге», заслужившие  большим трудом  более-менее комфортные условия существования. Отряд бессеребрянников, которые  могли  работать  за идею, копившие не деньги, а книги и учившие своих детей доброму и прекрасному, несмотря ни на что.

Папа Ии Федоровны так и не успел до революции  окончить духовную семинарию. Спустя несколько лет он чудом поступил в педагогический институт, но как сыну служителя культа  стипендию и общежитие ему не выделили. Во время учебы он познакомился с Марией Яковлевной, которая была сиротой. Поженились молодые люди, будучи студентами третьего курса, без свадьбы и венчания. В 1926 у них родилась  дочь.

Из книги Ии Федоровны Гавришовой  «Вспоминая прошлое…»:

Учеба стала хромать, денег не было, из дома помочь не могли: отец Федора умер в 1924 году. У мамы развилось малокровие.  С двухнедельным ребенком на руках она обратилась в Ростовский РОНО с просьбой предоставить работу. Мама получила направление в начальную школу, папа — на должность инспектора по ликвидации неграмотности. В дневниках отца записано: «Жили мы скромно. Все имущество при  переезде уместилось на одной телеге, и чтобы заплатить вознице, пришлось одолжить 5 рублей у коллеги. Кровати не было, вместо нее мы устроили настил на 4 клетках из школьных дров». Я спала в оцинкованном корыте. Позже папа соорудил люльку – большую плетеную корзину на гибком шесте, прикрепленном к потолку. К люльке была привязана веревка: если другой ее конец привязать к ноге, то руками можно было делать какую-нибудь работу.

В детских воспоминаниях Ии Федоровны – не слишком устроенный, скромный быт учителей, которые были  интеллигенцией на селе. Обстановку в доме составляли деревянные скамейки, стол, иконостас, русская печка с полатями, на которой они спали.

 

Почему ты ушла, мама?

У супругов Юнониных  родилось еще двое детей: Юра и Зоя. Вскоре они переехали в село Нажерово Ивановской области. Марию Яковлевну назначили директором новой школы, в которой  семье дали две маленькие комнаты и кухню. На небольшой жилплощади помещались восемь человек: семья Юнониных с тремя детьми и  семья  сестры  с двумя дочками. Жили в тесноте, но не в обиде. Были очень рады, когда к школе подвели электричество.

Из книги «Вспоминая прошлое»:

Жили мы уже не так бедно, как раньше. Была корова, куры, небольшой огород, где выращивали ягоды, овощи и картошку. На поросенке, которого звали Настя, катались верхом. За эту вольность Настя сбросила меня в канаву – я отделалась легкой травмой.

Мама – маленькая, худенькая. Туфли 32 размера на каблуках ей шили на заказ, так как в магазине такие не продавались. Кисти рук как у подростка, волосы прямые, коротко стриженые, глаза карие, строгие, взгляд серьезный. Вела она русский язык и литературу. Дисциплина на ее уроках была железной, а когда она выходила в коридор, ученики прекращали беготню и жались к стенкам. Я до сих пор удивляюсь: откуда такая властность?

Мама требовала, чтобы на столе в нашем доме всегда был самовар, чтобы угощать посетителей чаем. Стояло блюдечко с кусочками сахара, которые брать запрещалось: только гостям. Пережив глубокое унижение нищетой, мама не могла спокойно видеть человека с протянутой рукой: приглашала в дом, кормила, помогала, чем  могла. По воскресеньям приходил к нам старик по фамилии Голяев — специально на блины, которые поручалось печь мне. Стерлись из памяти черты лица, одежда, но тихое «спаси, Господь», когда он выходил из-за стола, помню как сейчас.

Летом 1941 года Ия закончила восьмой класс, и им с сестрой  сшили батистовые платья, яркие и нарядные. В них можно было бы прогуливаться в выходной день под руку с кавалером и улыбаться, ловя на себе восхищенные взгляды, но этого ничего не было:  началась война. Одноклассники добровольцами пошли на фронт. Позже Ия Федоровна нашла такую информацию:  из ребят 1923 года рождения только три процента остались в живых…

Отца забрали на оборонную работу в район, потом на заготовку дров, а мама была не только директором, но председателем сельсовета. Возможно, именно в это трудное время  она и  подорвала здровье. После войны, когда Ия Федоровна училась на четвертом курсе Мичуринского плодоовщного института, она узнала, что у мамы порок сердца. Пришлось взять академический отпуск и ухаживать за ней, делать уколы. Мария Яковлевна прожила больше того срока, который отпустили ей врачи.

На похороны приехало очень много людей. В последнюю ночь перед похоронами Ия не смыкала глаз.

Из книги «Вспоминая прошлое»:

Ночью я встала, перешагивая через спящих на полу людей, зашла в горницу. Села рядом с мамой и стала ей рассказывать о своей учебе в Мичуринске, обо всем, что случилось в моей жизни, и о чем я не успела ей рассказать. По-видимому, мое тогдашнее состояние было близко к помешательству. Похоронили маму под сосной на кладбище, где было много сирени…

 

Будьте моей женой..

Студенческая жизнь – особая пора. Перед вступлением во взрослую жизнь меркли все бытовые неудобства и трудности, а их после войны было хоть отбавляй. Институт только что вернулся из эвакуации, в некоторых помещениях шел срочный ремонт.   Ию  вместе с другими девушками разместили в подвале, где раньше были продовольственные склады. По этой причине там развелось большое количество крыс. У девушек всегда наготове было полено для отпугивания. Крысы наловчились ловко, как акробаты, бегать по бельевым веревкам.

Освещение в подвале было очень тусклое, поэтому задания готовили по очереди  под лампой. Когда шли на лекцию зимой, чернильницу прятали под мышку, чтобы чернила не замерзли. Иногда они замерзали прямо в аудитории.

Чуть позже девушек перевели в другое общежитие: с красиво блестевшими от инея стенами. Воду они грели на утюге с древесными углями, которые покупали на рынке.  Молодость брала свое: они не очень-то унывали, бегали  в кино и на танцы, которые время от времени устраивались в институте. Танцевали девушка с девушкой, так как в послевоенное время парней было мало.

С бывшим фронтовиком Николаем Гавришевым  они общались по делам, связанным с комсомольской работой: он был членом комитета комсомола, она – секретарем комсомольской организации на курсе. Она удивлялась, сколько же в нем настойчивости и энергии. Во время войны Николай получил тяжелое осколочное ранение на прорыве блокады Ленинграда. Полгода пролежал в госпитале и приехал домой, опираясь на костыли. Он экстерном закончил десятый класс и поступил в Мичуринский институт.

Во время учебы жил на квартире у тети. Каждый день на костылях преодолевал путь в два километра туда и обратно. Только на третьем курсе перебрался в общежитие.  К этому времени он мог уже ходить с одним костылем, а потом  — едва опираясь на палочку. На своем выпускном он мог уже свободно танцевать.

Из книги «Вспоминая прошлое»:

Я окончила институт на год позже, так как брала академический отпуск. Диплом с отличием получила в июле 1949. Вопрос  работе не стоял – мне предложили аспирантуру, и я стала готовиться к вступительным экзаменам. До этого получила письмо от Николая с предложением выйти за него замуж. На письмо не ответила. Мне казалось, что у нас деловые, дружеские отношения. Это предложение застало врасплох. А вскоре он приехал сам – просить, как принято говорить, руки и сердца.

После разрешения родителей мы расписались в ЗАГСе  и отметили событие небольшой, скромной свадьбой.

 

В Краснослободск супруги Гавришовы приехали в 1961 году. К тому времени у них уже была дочь Марина. Чуть позже родилась Татьяна. Николай Николаевич первое  время работал ученым секретарем, а потом директором опытной станции. Ия Николаевна больше двадцати лет посвятила лаборатории биохимиии. Старалась совмещать работу, научные интересы с семьей, детьми, а потом и внуками. По словам Ии Николаевны, муж Николай, пользуясь правом директора, уволил ее на пенсию нянчить внука.

В прошлом году Николай Николаевич и Ия Федоровна отметили уже бриллиантовую свадьбу.

Из книги «Вспоминая прошлое»:

В январе прошлого года Марина и внук Николай устроили нам «свадебное путешествие» на своем автомобиле. Ехали по новому мосту через Волгу, по Волгограду, который очень изменился за последнее время. Все были довольны поездкой. Набрав в магазине всякой вкусной снеди, устроили дома пир. «Бриллиантовая пара» была не такая шустрая, как раньше: бабуля раздобрела, в волосиках гребеночка, а дедуля с палочкой, худенький и головка «босичком». Хохотали над собой до слез, еле выбираясь из машины…

Самая главная причина нашего долголетия – бережное, доброжелательное отношение к нам детей и внуков, их забота. Большое спасибо за счастье в старости. Наше главное богатство – дети и внуки…

 

Валентина Дорн

 

11500