Накануне пошел дождь, — и Любовь Александровна встревожилась: только бы дорогу не «развезло». Иначе мальчишек в школу не доставишь. И еще подумалось, что нужно побыстрее с ремонтом заканчивать и переселяться жить в хутор. А дом «на точке» жалко оставлять. Место здесь благодатное: кругом лес, речка. Может быть, она все еще живет и ходит только потому, что здесь поселились. Природа лечит: и душу, и тело.

Каждая семья – это свой мир и своя история. У Пинских она необычная: одновременно трагичная и радостная. Поначалу мне о них было мало что известно: многодетная семья, с «тройняшками», живут в Репино. Оказалось, что не совсем так.

— Да нет. У них дом «на точке», километрах в пяти от Репино. А сюда они мальчишек каждый день в школе привозят. В первый класс. – Пояснили мне в хуторе.

— А не подскажете, как проехать? – наивно спросила я.

— Вы сами дорогу не найдете. Это же по лесу. Потом еще речку вброд переходить.

Слава богу, что народ в Репино отзывчивый. Нашелся человек, который не пожалев времени, сел в редакционную машину. Спустя некоторое время, мы уже брели по колено в воде к дому на пригорке. Вода мне показалась довольно холодной. Первый вопрос, который я задала хозяйке, вышедшей навстречу:

— И вы каждый день так ходите?

— Да, – просто ответила она.

— А дети как же?

— На руках.

Рядом с Любовью Александровной стояла девочка. Светлые волосы, заплетенные в толстую косу, небесно-голубые глаза, нежные белые щечки, которые почему-то не тронул загар – ну просто маленькая красавица – белоснежка.

— Настя, иди скажи мальчишкам, чтобы одевались, — попросила хозяйка девочку, которая не отходила от нас ни на шаг. Все семейство собиралось ехать на поминки дедушки.

Потом с изменившейся интонацией в голосе сообщила:

— Настя у нас ребенок-инвалид. Долго в коме пролежала. Теперь вот отстает в умственном развитии.

Появление тройняшек для Любови Александровны и Олега Викторовича иначе, как подарком судьбы не назовешь. Они родились вопреки всему, когда их мама, считай, обрела вторую жизнь. Когда старшие дети: дочь и сын уже подросли, с ней случилась беда: опухоль спинного мозга. Постепенно ноги атрофировались. Пердвигаться она не могла. Врачи решили оперировать — и не напрасно. После сложнейшей многочасовой операции началось выздоровление. Любовь Александровна заново училась передвигаться: сначала ползать, потом ходить. Сейчас, глядя на нее, уже и не скажешь, что когда-то она пережила такое. После операции прошло двенадцать лет.

Учитывая возраст и послеоперационные осложнения, врачи, мягко говоря, не советовали оставлять беременность, но им с мужем очень хотелось девочку. На ультразвуковом обследовании сразу определили: тройняшки. На округлившемся животе три крестика поставили. Врач тут же поздравил растерявшихся будущих родителей, приободрил:

— Ничего, государство у нас богатое. Поможет.

Ей делали «кесарево сечение». Двух, очень похожих друга на друга мальчишек, назвали Паша и Саша, а девочку, которая была будто бы не их вообще, Настей. Таких ангельских голубых глаз нет ни у мамы, ни у папы.

Когда Насте было полтора годика, она тяжело заболела. Врачи решили, что у нее глубокое поражение головного мозга. Это потом диагноз скорректировали: менингоэнцефалит. Девочка «таяла» на глазах. Казалось, что ей уже ничего не поможет. Из больницы их выписали, по словам Любови Александровны, умирать. Родители были в отчаянии. Когда надежды почти не оставались, решили отвезти ее к бабушке-знахарке. В этот же день после лечения температура у нее спала. Настя впервые за много дней открыла глаза. Она только смотрела: даже не умела плакать.

«Догнать» в развитии своих братьев она уже не могла. В этом году мальчишки пошли в первый класс, а девочка осталась дома.

— А может быть, она смогла бы учиться. Вы пробовали с ней заниматься?- Спросила я.

— Пробовали. Бесполезно все.

Настя называла меня учительницей, а когда ее мама отлучилась по своим делам, спрашивала что-то, но я не могла разобрать слов. К нам подошла и внимательно «уставилась» прямо в лицо небольшая черная собачка.

— Это кто? – Спросила я у Насти.

— Это Тайга.

— А как другую собаку зовут?

— Кутя.

На все вопросы девочка отвечала односложно, но вполне разумно. Еще рассказала про кошку, у которой есть маленькие котята. К этому времени Любовь Александровна помогла мальчишкам найти носки и все, что нужно, и вернулась.

На вопрос, когда было тяжелее всего: когда сама лежала неподвижно, или с Настей она ответила как любая любящая мать:

— Да что я.. Конечно, с детьми всегда тяжелее.

Не так давно судьба уготовила ей еще одно испытание: у Паши случился приступ острого аппендицита, а с операцией чуть не опоздали. Не сразу определили, что у него. Из волжской больницы их выписали перед самым учебным годом.

Столько разных дел «навалилось»: к школе готовится, закрутки делать, ремонтировать дом в Репино. Еще к осени планировали перебраться. Не дело это, что мальчишек в школу туда-сюда возить. Это сейчас можно еще на мотороллере, а пойдут дожди – только пешком.

До сих пор жить «на точке», которая раньше принадлежала совхозу, Пинским было удобно и вполне комфортно. Здесь у них своя мини-ферма, большой огород. Скот спокойно пасется поблизости. Воздух наичистейший, воду для питья они берут из родника. Когда весенний разлив, вода подходит к самому дому. В хутор добираются на лодке.

— Место очень хорошее, – говорит Любовь Александровна, – рыба водится, грибов много. Спустился в овражек – и режь.

— Не скучно вот так особняком жить?

— Да что вы..

Я понимаю, что вопрос, конечно, наивный, если учесть, что Пинские своим хозяйством кормятся. К зиме часть скота забивают, мясо оптом сдают. Молоко, сметану тоже возят продавать на рынок в Слободу. Все овощи и картошку сами выращивают. Для каждого находится дело, а семья у них, по нынешним меркам, очень большая. Старшая дочь уже замужем, живет отдельно. Зато есть племянники: Алеша и Наташа. Так получилось, что их сюда забрали из неблагополучной семьи. Наташе четырнадцать лет, а Алеша скоро пойдет в армию.

Сын Ваня, наоборот, совсем недавно из армии вернулся. Службу проходил в Чечне. Боевых действий там не было, а вот теракты…

О том, что он увидел и пережил, рассказывать не хочет. Будто стоит барьер между той и этой жизнью.

— Вань, ты в Беслане во время теракта был? – Переадресовала мой вопрос Любовь Александровна сыну.

— Да, – ответил Ваня, не поднимая глаз и демонстрируя все своим видом, что дальше на эту тему он не намерен говорить.

Бывший совхозный дом Пинские смогли выкупить, благодаря помощи со стороны врача Аллы Васильевны и журналистке с Волгоградского телевидения. Они обращались в нужные инстанции, добивались. В итоге многодетной семье выделили субсидию. Сначала смогли купить дом в Светлом Яре, потом продали его и перебрались сюда. Близнецы всю свою маленькую жизнь прожили уже здесь. Хотя, конечно, и выезжали на пределы своего «владения», к людям чужим не привыкли. Если кто-то приехал, предпочитают оставаться в сторонне, поглядывая на происходящее из своего «укрытия».

— А вот в школу с удовольствием ходят. В воскресенье ждут, – не дождутся, когда им на учебу.

Хоть времени прошло с начала учебного года немного, мальчишки уже приносят иногда похвальные записи в дневнике. Несмотря на схожую внешность, характер у них разный. Саша работящий, грибы хорошо собирает. Он – левша, а Саша- правша.

К концу сентября лес у речки заметно пожелтел и сбросил на землю часть листвы. В эти места отдыхающие и туристы редко заезжают: слишком далеко. Покидать совсем это место Пинские не собираются. Скорее всего, Олег Викторович останется жить здесь, а Любовь Александровна скоро переберется в хутор. Ваня собирается в город. Наверное, это свойство молодости: жаждать перемен. Может быть, не всегда к лучшему, но нам суждено узнать об этом только потом.

Хутор Госпитомник Среднеахтубинского района ничем не отличается от других пойменных маленьких хуторов. Здесь и лес, и озеро, и оживленная трасса по направлению к Волжскому и Краснослободской пристани: природа, которую теперь уже первозданной не назовешь, и цивилизация, настойчиво напоминающая о себе. Из учреждений – детский сад, начальная школа и почта. Клуб начали строить во время существования совхоза, да так и недостроили. Народ, в основном, своим хозяйством живет-кормится.

Сельские учителя – особое сословие. Они умудряются и хозяйство вести, и ребятишек учить. О том, что селяне их уважают, говорит хотя бы тот факт, что в местных думах большинство депутатов — это учителя. То есть они еще и общественники.

Поскольку в Госпитмонике только начальная школа, старшие ученики ездят в ближайшую, что в соседнем хуторе Бурковкий.

Если бы какие-нибудь иностранцы приехали посмотреть сельскую школу, то их, наверняка, отправили бы в Бурковский. И еще они, наверное, очень удивились бы, увидев компьютеры, интерактивные доски, музей, лингафонный кабинет, мини-лабораторию, картины, ландшафтный парк рядом со школой, с водоемом и насаждениями.

Школа не раз выигрывала гранты, в том числе президентский. Уже много лет она специализируется по направлению экологическое образование и воспитание. Согласитесь, что для сельской школы такое направление самое органичное и преемлимое.

Вместе с учениками и дочерью Беатрис из Госпитмника в школу каждый день ездит преподаватель математики – Ирина Александровна Чумакова. Выйдя замуж, она оставила свою девичью фамилию, поскольку фамилия мужа не так проста для русских ушей.

Встреча

В маленький хутор Среднеахтубинского района Чумаковы перебрались в 1986 году. У них была обычная рабочая семья: отец работал механизатором, мама управлялась с детьми. Училась Ирина хорошо, и после школы решила поступать в педагогический. Успешно сдав вступительные экзамены, поселилась в общежитии. Лекции, зачеты, конспекты, дискотеки по вечерам – студенческая жизнь пошла своим чередом.

В семидесятых-восьмидесятых годах в Волгоградском педагогическом институте обучалось немало иностранных студентов. Среди них оказался молодой и способный кубинец Роберто Энрике Гимаро Феррер. Он совсем неплохо окончил школу у себя на родине, и получил возможность выбора: ехать учиться в Болгарию, Чехию или СССР. Один год Роберто Энрике изучал русский язык в Гаванском университете. Каково же было его удивление, когда, оказавшись в Волгограде, он обнаружил, что почти ничего не понимают из того, что говорят русские. Между тем, в институте «скидок» иностранным студентам не делали: они вместе со всей группой должны были слушать и конспектировать лекции.

Первое время он с переменным успехом просто пытался понять, о чем идет речь. Понадобился еще целый год, чтобы научиться более-менее общаться с окружающими.

Итак, он перешел на второй курс, когда в общежитии на дискотеке познакомился со студенткой Ириной. Девушка училась на физико-математическом, где своих ребят было немало. Со стороны они выглядели очень контрастной парой: он – смуглый, с густой «шапкой» вьющихся волос, она – светловолосая, белокожая, тоненькая. Роберто Энрике она показалась очень милой, приветливой и рассудительной не по годам.

Они встречались каждый день: нужно было лишь подняться-спуститься с этажа на этаж. Потом у них была скромная, но очень веселая студенческая свадьба с международным значением. Родных жениха не было: только земляки-кубинцы. Что касается родных Ирины, то они к ее выбору отнеслись уважительно и с пониманием. Сказали: тебе жить – ты и решай. Но все-таки сомневались, что их семейный союз окажется прочным и долгим. После учебы Роберто Энрике должен был ехать на Родину: все студенты уезжали назад «отрабатывать» деньги, которые государство потратило на их образование. Куба – это другая часть света. Кто знает, что может произойти… Сможет ли поехать с ним Ирина? Как ее там встретят? Вернется ли он назад?

Было ясно одно: их любовь должна была вынести множество испытаний на прочность — расстоянием, временем, а главное, их способностью понимать и принимать человека из «другого мира». Роберто Энрике часто рассказывал, как принято у них на Кубе, а Ирина слушала и удивлялась. Все у них было по-особому: и школа, в которую детей отдавали с пяти лет, и обычаи, и даже новый год без елки.

Молодым выделили отдельную комнату в общежитии. Уже в следующем году у них родился сын Эдик. К расписанию лекций, экзаменов и зачетов добавилось еще кормление, пеленание, прогулки, а иногда бессонные ночи. Главная трудность была в том, что малыша не с кем оставить. Мама Ирины приезжала на какое-то время, а потом ей нужно было ехать домой. Выручали соседи по общежитию и девушки-кубинки, но и у них не всегда было свободное время.

Тем не менее, молодые родители продолжали учиться. У них была разница в один курс. В 1987 году Ирина уже получила диплом, а Роберто Энрике предстоял еще один год. На учебу он уже ездил из хутора Госпитомник, где они жили с ее родителями.

Куба – любовь моя

Полгода отец проработал механизатором в «идущем в гору» совхозе, и уже через полгода, в числе первых им выделили добротный новый коттедж. В нем вполне дружно уживалось три поколения. И даже когда Ирина и Роберто Энрике хотели уйти и начать самостоятельную, отдельную жизнь, отец спросил:

— Разве вам с нами плохо?

В том-то и дело, что им было не плохо. Тем более что Ирина сразу же устроилась на работу в школу, и было кому присмотреть за Эдиком.

В июне 1989 года Роберто Энрике собирался на Кубу. Ему нужно было отработать на родине как минимум четыре года. Супруги договорились, что Ирина с сыном приедут чуть позже, как только уладятся все дела с разрешениями на выезд и документами. Выехать из СССР за границу было не просто: даже если к мужу и даже если в дружественную страну.

«Попозже» растянулось до декабря. Когда все готовились к встрече нового года, они собирались в дорогу, не совсем представляя, какие же вещи следует с собой взять. Зимы на Кубе не бывает, но может там случается похолодание или тропические дожди?

Около семнадцати часов в воздухе – и они уже спускались по трапу самолета. По местному времени было шесть часов тридцать минут утра, «остров свободы» только-только просыпался. Первое ощущение, которое испытала Ирина — волна влажного теплого воздуха. Как будто она «нырнули» в огромный океан, который «дышал» где-то рядом. Оказались ненужными предусмотрительно захваченная курточка для Эдика и многие другие вещи.

В аэропорту их очень тепло и радостно встречали муж и родные. Оказалось,

что здесь им все рады, и что они полюбили семью Роберто Энрике еще до того, как они приехали.

На Кубе тоже отмечали новый год, но по — своему. Ирина надела нарядное платье, сделала прическу, но едва они с мужем вышли на улицу, их с криками и смехом окатили водой. Сначала она разозлилась и обиделась. Потом увидела, что то же самое делают с другими. Просто у них такая новогодняя традиция – окатывать прохожих, о которой, между прочим, ее никто заранее не предупредил.

Праздничный новогодний стол тоже отличался от русского. На улице жарили поросенка на вертеле и готовили блюда, которые она никогда раньше не пробовала. Кубинцы никогда ничего не заготавливают впрок и не хранят. У них круглый год продается и выращивается множество самых разнообразных овощей, фруктов, кореньев, которые тут же, за считанные минуты приготавливаются и подаются к столу. Один раз Ирина решила удивить и порадовать своих родных русскими пельменями, которые они назвали «сомбрерито»- маленькими шляпами. Им едва хватило терпения, чтобы дождаться, когда пельмени будут сделаны. Потом они не могли понять: так долго готовятся и так быстро съедаются?

Ирине пришлось испытать те же трудности, что и Роберто Энрике в свое время. Все родные старались с ней поговорить, что-то спросить, узнать, но она едва ли их понимала. Она усиленно штудировала разговорник, который принесла сестра мужа. Спустя примерно год, поняла, что уже спокойно и уверенно может общаться с кубинцами, и стала задумываться о работе.

В школе ей «достался» десятый класс. Сначала было непривычно, что на этой территории обучались только старшеклассники. Другие классы – на своих территориях. Ребята обращались к ней и другим преподавателям по имени, и не стеснялись лишний раз задать вопрос или высказать свое мнение. Дух свободомыслия или некой раскрепощенности и в то же время строгая дисциплина. Это было то, что так понравилось ей в кубинской школе. Школьный курс обучения – двенадцать лет, по окончании – единые экзамены с оценкой по системе баллов.

Эдику исполнилось пять лет, и он пошел в подготовительный класс. Воздух острова свободы и купанье в океане пошли ему на пользу: он перестал болеть бронхитом, окреп и загорел. Когда в 1991 году он с мамой отправился в отпуск в далекую Россию, ему уже не страшен был долгий перелет.

Она была не готова к тому, чтобы навсегда остаться на Кубе, а он ни за что на свете не согласился бы расстаться с женой и сыном. Когда из России пришло известие о болезни мамы, они засобирались в дорогу. Оба избегали разговора о том, вернуться ли сюда снова. Вернулись только в 1997 году: вырвались на месяц в отпуск. К этому времени у них уже была двухгодовалая хорошенькая Беатрис.

Она не помнит той поездки. Когда в школе все ребята делились своими самыми заветными желаниями, она сказала:

— Больше всего я мечтаю съездить на Кубу.

У Беатрис темные волосы и глаза, но светлая кожа. Она уже не может так свободно говорить на испанском, как ее брат. Не было практики. Сейчас она учится в седьмом классе.

Не ищите вы на карте

Тогда своим кубинским родным они обещали, что приедут через пару лет, но разлука затянулась. Роберто Энрике больше десяти лет уже не видел родителей, сестер и братьев. Ситуация изменилась. Теперь на билет нужны десятки тысяч. Для сельских учителей с их скромной зарплатой это огромные деньги.

Они живут в супружестве двадцать два года, на которые как раз выпала эпоха перемен. Уже престал существовать социалистический лагерь и та страна, в которую поехал когда-то учиться Энрике, да и на Кубе наступили другие времена.

С начала 60-х годов по начало 90-х Куба была союзником СССР, оказывавшего значительную финансовую, экономическую и политическую поддержку, деятельно участвовала в судьбе революционных движений Латинской Америки. Национальный лидер Фидель Кастро отрицательно отнёсся к политике перестройки в СССР и даже запретил распространение на Кубе ряда советских изданий. Советские военные базы были «свернуты», наши соотечественники возвращались домой. И вместе с ними – Ирина и Роберто Энрике.

В 1993 году молодой дипломированный специалист Гимаро Феррер не мог найти работу в России. Ему пришлось заниматься тем же, что и их соседи и односельчане: выращивать и продавать овощи. Были времена, когда ему было в диковинку сажать и копать картошку, а теперь с сознанием дела выращивал огурцы и помидоры в парнике. К этому делу подходил основательно и по науке: все-таки он по образованию химик и биолог.

Потом Ирина узнала от коллег, что в Озерной школе как раз требуется преподаватель по этим предметам.

Надо сказать, что перед директором школы стояла непростая задача: решить, подойдет ли им учитель, который по-русски говорит с акцентом и выглядит не совсем привычно. К тому же у него было двойное имя и фамилия. Надо сказать, что директор в своем выборе не ошибся. Очень скоро Роберто Энрике полюбили и ученики, и их родители. Вот только сам он не совсем так представлял себе работу учителя: в скромной сельской школе не было ни пособий, ни реактивов. Химию приходилось объяснять, как говорят, «на пальцах». Учителям по нескольку месяцев не выплачивали заработную плату, и часто на проезд приходилось «выкраивать» последние деньги.

Теперь в Озерной школе добрым словом вспоминают о преподавателе-кубинце. Знают, что он работает по контракту в Волжском гуманитарном университете, в Центре изучения иностранных языков: преподает испанский. Да еще трудится по совместительству в местной котельной оператором. Батареи холодные или еще какие-нибудь неполадки — односельчане к нему обращаются. Уж он-то обязательно разберется, никогда не уйдет в «загулы» или «запои». А если учесть, что он продолжает выращивать овощи на двух участках: приусадебном и дачном, становится ясно, что времени у него в обрез. Летний день – год кормит. То, что он настоящий деревенский житель, видно по рукам, привыкшим к земле.

Но это в теплое время, а зимой, бывает, мучается от безделья. Выходит на их тихую улицу, смотрит на двухэтажки напротив и удивляется: сколько можно сидеть дома? Почему никто не выходит? Он уже и дорожки все от снега расчистил, и собаку потрепал по спине. И тогда, стоя в снежной тишине, он вспоминает знойную Родину. Страну, куда хочется еще раз вернуться, но ради которой он ни за что не оставил бы своих самых родных.

Роберто Энрике, как и положено, — главная опора в семье. Совсем недавно нужны были средства на оплату учебы сына, который поступил на престижный факультет в университете, лечение дочери, ремонт коттеджа, покупку компьютера и так далее. Правда, теперь Эдик уже устроился на работу, пока не по специальности. Все-таки есть надежда, что в Волго-Ахтубинской пойме туризм и инфраструктура отдыха будут развиваться. Тогда нужны будут и менеджеры по сервису и туризму.

Ирина Александровна много лет работает в Бурковской школе. Сейчас у нее «подопечный» восьмой класс, где она еще преподает сразу три предмета: алгебру, геометрию, физику. Предметы непростые, а требования к ученикам предъявляются строгие. Им после девятого класса уже сдавать ЕГЭ. И хотя сейчас система тестирования вызывает множество споров и неоднозначных мнений, одно ее радует точно: нынешние школьники становятся все более раскрепощенными. Они уже чем-то похожи на тех, которых узнала на Кубе. Еще она считает, что ей в жизни очень повезло с мужем. Такие мужчины: добросовестные, ответственные, любящие встречаются далеко не всем.

За двадцать с «хвостиком» лет они прониклись культурой, традициями другого народа и «притерлись» характерами.

— Да она такая же стала! – С улыбкой пояснил Энрике на вопрос о горячем южном темпераменте.

В их семье принято отмечать и католические, и православные праздники.

День матери, например, на Кубе празднуют в мае, а в России — в ноябре. Но есть один общий праздник, символичный для этой семейной пары, – день влюбленных. Теперь, спустя столько лет: трудных, радостных, важных, памятных и не очень, они уверены, что это была любовь с первого взгляда. Та самая, для которой не важно, где ты родился и какого цвета у тебя кожа. Та самая, для которой нет преград.

Валентина Дорн