в трудные времена
Ответить
На грани выживания
В детстве мне хотелось стать библиотекарем. Просто эти люди казались обладателями сказочного богатства: сотни и тысячи книг, любую из которых можно брать в руки, рассматривать, перечитывать. Современным молодым людям это трудно понять, но в семидесятые-восьмидесятые годы, когда мы росли, книга была и источником знания, и развлечением, и способом «вырваться» из обычной действительности с ее серыми буднями в другой мир. Сейчас легко можно «добыть» любое произведение через интернет и читать его с монитора, планшета, телефона, но ни с чем не сравнится удовольствие подержать настоящую печатную книгу в обложке в руках. Как и то непередаваемое ощущение, с которым проходишь вдоль стеллажей с ровными «корешками». Библиотека так и остается особым миром, который в наш современный, техногенный век терять не хочется. И особая роль всегда принадлежала сельским библиотекам. На селе нет театров, музеев и выставочных залов, поэтому функцию центра культурной жизни они брали на себя. Об истории села, интересных людях, их увлечениях – все это мы, журналисты, узнавали от библиотекарей. Сегодня в Волгоградской области функционирует около 770 библиотек, двадцать пять – в Среднеахтубинском районе. Можно сказать, что у нас, несмотря на трудности и перестройки, библиотечная сеть сохранена. Но как живется сегодня библиотекам, которые приобрели муниципальный статус? Как удается сохранить и привлечь читателей? Большинство из них находятся на балансе администрации поселения вкупе с учреждениями культуры. Муниципалитеты – не враги культуры, но бюджет скромный, а проблем первостепенных, важных, связанных с жизнеобеспечением людей, много. В России долгие годы культура финансируется по остаточному принципу. Хорошо, когда вообще финансируется. В течение последних лет число штатных единиц библиотекарей (речь идет о так называемой оптимизации) значительно сократилось. Одна из самых главных проблем, с которой сталкиваются те из них, кто остался на своих местах, был переведен из заведующих в рядового сотрудника, – отсутствие пополнения книжного фонда. Модных книжных новинок в сельских библиотеках нет. Анна Хабенко работает сразу в трех сельских библиотеках: Репинской, Кузьмичевской и Рассветинской. Если в двух других она бывает один раз в неделю (в Репино приходится ездить на рейсовом автобусе), в Рассветинской — проводит основную часть рабочего времени. Самое трудное время – это зима, поскольку несколько лет Рассветинский дом культуры не отапливается. Библиотека располагается на втором этаже здания, что не очень удобно, так как протекает крыша. На потолке – свидетельство большого «потопа» — темные разводы.
Несмотря на, мягко говоря, спартанские условия, учреждение работает круглогодично. Именно зимой, когда нет работы во саду-огороде, читателей приходит больше. — Наши основные читатели – это школьники и пенсионеры. Ученики читают по школьной программе, а люди преклонного возраста предпочитают классику и советскую литературу: про войну, революцию, казачество и так далее. Некоторые увлекаются любовными романами, детективам. Часто спрашивают рекомендации по уходу за цветами, растениями. Очень жаль, что у нас теперь нет периодических изданий. Раньше спросом у читателей пользовались «Приусадебное хозяйство», «Работница» и некоторые другие. Сейчас журналы и газеты не приходят, — рассказывает Анна. Единственная статья поступлений в библиотеку – книги в дар, но чаще всего люди приносят старые книги, которые много лет простояли на полках. Кстати говоря, в сентябре этого года книги для сельских библиотек области собирали участники форума «Сообщество» в социально-педагогическом университете. Собрали не так уж много, но зато привлекли внимание общественности к проблеме. Анна – библиотекарь во втором поколении, приняла «эстафету» от своей мамы, которая раньше работала в Кузьмичах. Работу свою любит, но считает, что прожить на такую зарплату без подспорья в виде приусадебного своего хозяйства, трудно. К сожалению, по оплате труда библиотекарь – не самая престижная профессия. Мечтают ли современные дети проводить свое рабочее время в «царстве книг» — трудно сказать. Некоторые говорят о старении библиотечных кадров в стране. Есть данные, что средний возраст библиотечных работников области составляет 45–50 лет. Трудно найти человека, который не отдаст свой голос в пользу благополучного функционирования библиотек. Тем более в нынешней ситуации, когда они закрываются, а количество торгово-развлекательных центров увеличивается. Все-таки для нас они ассоциируются с образованностью нации, сохранением традиций, воспитанием гражданских чувств и многими другими важными понятиями. Очевидно и то, что библиотека не должна быть местом, где только выдаются книги и организуются книжные выставки. Требования времени диктуют нечто большее. Электронные каталоги, обширные поисковые базы, бесперебойный интернет, обратная связь с читателем — в наш век без этого уже просто невозможно обойтись. Структурирование информации – так можно было определить новое направление работы библиотек. Хорошо, что они все-таки есть, но как много нужно сделать, чтобы они оставались и соответствовали духу времени.
Валентина Дорн
Поэтом можешь ты не быть: литературу сдать обязан
Ничего не хочу сказать плохое о современной школе и системе образования (они – хороший индикатор всех тех процессов, которые происходят в обществе), но почему-то нынче считается, что хорошие знания или успешные результаты по ЕГЭ не получить без репетитора. Естественно, ради будущего своего «чада» родители готовы почти на любые «жертвы». Мне, например, вспомнив свое филологическое образование, пришлось вплотную заняться подготовкой к ЕГЭ по литературе. К сожалению, без него не обойтись выпускникам, кто выбрал некоторые гуманитарные специальности.
За редким исключением, которое лишь подтверждает общее правило, наши дети не читают русскую классику. Не потому, что такие ленивые и несознательные: они ее не понимают. Взять хотя бы «солнце русской поэзии». У Александра Пушкина, собственно, очень легкий слог, но он-то поэт и гражданин своего времени: начала девятнадцатого века. Он писал для своих современников прежде всего. Можно отметить, что просвещенных и знакомых с литературной жизнью современников. Для наших детей, которые с младенчества привыкают к планшетам и электронным игрушкам, поэтический, не лишенный изящности и образности язык девятнадцатого века (и, возможно, не только он) едва различим и понимаем. В свое время классическая русская литература была образцом. Она воспитывала, давала знания, формировала национальное мироощущение и была основой бытия. Блестящие поэты и писатели были нужны обществу, востребованы им. Сейчас же мы существуем в мегапространстве мультимедиа. И если раньше все цитировали классических авторов: «красота спасет мир», «мы все глядим в Наполеоны», то сегодня молодежь цитирует фразы из интернета и телевидения.
Честно говоря, далеко в послешкольном возрасте мне пришла в голову мысль, что такие грандиозные, философские произведения, как «Война и мир», «Преступление и наказание» и многие другие не стоит «изучать» в подростковом возрасте. Разбор «по косточкам» на уроках вызывает зачастую некоторое отвращение к произведению. А согласились ли бы наши классики именно с таким трактованием образов, с таким идейным содержанием, которое в учебниках? Любое гениальное произведение настолько многогранно, что его нельзя «разложить по полкам». Писал ли Пушкин своего «Евгения Онегина» для того, чтобы наши выпускники сдавали по нему ЕГЭ?
Кстати говоря, в интернете мы нашли весьма неоднозначные вопросы экзамена по «Евгению Онегину»: как звали отца Татьяны? Какую шубу носил Евгений Онегин? Сколько лет было Ленскому? Я понимаю, что все они предполагают доскональное знание теста, но не понимаю одного: какое отношение они имеют к литературе, и что дают такие детали для осмысления самого главного в произведении? Не достаточно ли просто знать, что Онегин одевался, как «денди лондонский», и что Ленский был молод и восторжен.
Литературу вообще лучше не учить, а постигать. Не столько разумом, сколько душой, чувством. И читать для собственного удовольствия, а не экзамена: когда пришло время для этого постижения. Я очень хорошо понимаю наших детей, которые по-своему выходят из положения: находят информацию в интернете, чтобы просто «пройти» произведение, написать сочинение, сдать зачет – одним словом, преодолеть школьную отчетность. К сожалению, в современной школе копирование чужого мнения и плагиат легализованы. Происходит копирование уже готовых текстовых формул. Ученикам не нужно учиться мыслить или анализировать, а требуется запоминать написанное и сказанное кем-то. Конечно, я не претендую на истину в последней инстанции, но кажется, что это общая тенденция. Немного поработав с детьми, я обратила внимание, что большинство не умеет формулировать свои мысли, связно и грамотно говорить.
-Можно я запишу (с монитора, чужих слов и так далее), а потом прочитаю, – просили школьники.
А требовалось всего-то сказать три-четыре связные предложения в микрофон.
Но вернемся к неблагодарному занятию – подготовке к ЕГЭ по литературе. У меня есть подозрение, что на некоторые тестовые вопросы однозначно не ответили бы даже какие-нибудь литературоведы. Например, жанр произведения Грибоедова «Горе от ума». Чаще всего его называют комедий, реже — по характерным признакам, из-за того, что положительный главный герой не признан обществом, – трагедией, иногда – трагикомедией. Между прочим, сам Грибоедов определял жанр, как «сценическая поэма», затем — «драматическая картина» и только окончательно — «комедия». Наверное, в угоду традициям классицизма. Стихотворные размеры – это отдельная тема. Наши выпускники должны не только отличать ямб от хорея, но знать дактиль, амфибрахий, анапест. Честно признаюсь, что я до конца с этим не разобралась даже в университете.
Мне всегда казалось: неважно, как чередуются слоги и рифмы, главное, чтобы стих находил отзвук в сердце, душе.
Не соглашусь с тем, что нынешние школьники читают только «фейсбук» и «твиттер». Многие читают, что им нравится, а не требуется по школьной программе. Может быть, со временем они тоже придут к Толстому и Достоевскому и другим писателям. Поймут очень простую истину: без привычки к чтению мы проживаем одну-единственную человеческую жизнь, а читая, мы проживаем тысячи жизней. Наверное, главная задача школьной программы должна быть такова: привить привычку или страсть к чтению, но не превращать это в скучную обязанность и неразрешимо трудную задачу. И почему бы не предложить выпускникам на итоговом экзамене по литературе, если он уж так необходим, написать свое произведение в стихах или прозе?
Валентина Дорн
сохраним ли «жемчужину»?
К сожалению, прошедший 2015 год останется в нашей памяти и истории края как год большой засухи в Волго-Ахтубинской пойме. Маловодье на Волге экологи уже называли крупнейшим за век.
Здесь птицы не поют, деревья не растут…
Пойма меняется. Это хорошо заметно нам, живущим вблизи Волги и Ахтубы, привыкшим и «прикипевшим» душой к живописным пойменным местам, считающим, что лучший отдых – это рыбалка или грибная охота или просто прогулка в лесу у ерика. Обидно и горько, что меняется не в лучшую сторону. От жителей пойменных поселков мне часто приходится слышать о высохших озерах и исчезнувших цаплях, о лугах, которые перестали быть заливными и засыхающих дубах, которые всегда считались исконно пойменными деревьями.
В верховье ерика Верблюда теперь растет ковыль — вид растения, типичный для степных лугов, сухих открытых холмов, скал и каменистых россыпей. Экологи утверждают: появление степных растений в пойме — это сигнал о том, что происходит смена экосистем. Пойма превращается в полупустыню, и пока никто не может сказать точно, сколько времени займет этот процесс. Наверное, если все продолжится по сценарию 2006 и 2015 года, то очень скоро.
Напомню суть проблемы. Долгожданного весеннего половодья в Волго-Ахтубинской пойме — того самого, которое обеспечило бы нормальное существование всему живому, не случилось. Максимальный сброс воды со стороны Волжской ГЭС составил 16 тысяч кубометров в секунду. Для достижения более-менее приемлемого уровня воды надо, по мнению специалистов, чтобы этот показатель составлял 25-26 тысяч кубов в секунду. В результате живительная влага не зашла в пойменные озера и ерики. В итоге вымерли речные обитатели. Остались сухими некогда заливные луга, обмелели колодцы, понизился уровень глубинных вод. Пойму стали облетать прежде гнездившиеся здесь птицы. Это лишь некоторые последствия явления, которое уже назвали экологической катастрофой. В пойме, в которой нет воды, невозможно выращивать сельскохозяйственные культуры, разводить скот и просто жить.
Озера без воды Специалисты и студенты Волжского гуманитарного института провели мониторинговое исследование по итогам половодья 2015 года. Они отметили минимальный приток воды в русла основных ериков и водных трактов: Каширинского, Старой Ахтубы и Бугроватого. В русла ериков второго порядка вода практически не зашла. Ещё в начале июня (на завершающей стадии половодья) обводнённость большинства водных объектов поймы была очень низкой. Не было заметно признаков притока воды в русла ериков Чичёра, Казанок и озёрные котловины таких озёр, как Дегтярное, Клетское, Большой Ильмень. После засушливого летнего периода наряду с теми водными объектами, для которых пересыхание является обычным явлением в период летне-осенней межени, оказались практически сухими и те объекты, которые обычно сохраняют запас поверхностных вод вплоть до начала очередного половодья. Впервые за много лет к концу лета полностью пересохли русла ериков Осинки, Каршовистый, Сотов, Огибной, а также котловины озёр Клешни и Сотово. Практически сухими были и озёра Сазанье и Малякино, которые еще в апреле сохраняли воду. В зоне осушки перечисленных озёр отмечалась гибель рыбы, наблюдалось появление луговых растений. Широкая полоса осушки (30-40 м), лишённая растительности, расположилась и вокруг акватории озера Большой Ильмень. Прошлой зимой глубина озера достигала более 4 метров. Специалисты Волжского гуманитарного института считают, что ситуация с пересыханием водных объектов в пойме обусловлена не только катастрофическим половодьем прошлого года, но и недостаточным притоком воды во время половодий ряда последних лет. Например, обводнение ериков Новая Ахтуба, Бугроватый, Калинов, Кудаевский оказалось ниже показателей, предшествующих половодью.
Запоздалое спасение
Жители района обращались в самые разные инстанции с просьбой в срочном порядке решить проблему водоснабжения населенных пунктов и дачных обществ. На территории природоохранного парка «Волго-Ахтубинская пойма» расположены почти семьдесят сел и хуторов, где проживают 44 тысячи человек. На подкачку воды в Краснослободский и Каширинский тракты были брошены из областного и федерального бюджета немалые средства: около 204 миллионов рублей.
Относительно быстро наполнились водой ближайшие к Волге ерики: Верблюд, Судомойка, Гнилой, некоторые мелкие протоки. Многие озера и протоки в глубине Волго-Ахтубинской поймы остались сухими. Кроме того, сказалась еще одна проблема, связанная с обводнением поймы: нерасчищенные протоки, несанкционированные дамбы и так далее. Несмотря на огромные средства и усилия, вода не наполнила пойму полностью. Как потом выяснилось, спасение Волго-Ахтубинской поймы сильно запоздало: природе и людям уже был нанесен непоправимый ущерб, который превышает, по предварительной оценке, 14 миллиардов рублей. Опять-таки по наблюдениям специалистов из Волжского гуманитарного института, в результате закачки повышенной водностью отличались ерики Каширинского тракта (от Пахотного до Булгакова), Верблюд, Судомойка. В конце августа вода дошла и до озера Запорного, питающегося от Судомойки через русло ерика Сахарного. Показатели обводнённости ериков Пахотный, Яровой, Булгаков в конце лета были выше предполоводных. Однако за меженный период до начала следующего половодья русла ериков будут терять бóльшую часть своего водного запаса и их водность может оказаться намного ниже предполоводных показателей прошлых лет.
Ошибочка вышла! Традиционные русские вопросы: «кто виноват?» и «что делать?» в контексте экологической проблемы приобретают особое значение. Многие считают, что Волго-Ахтубинская пойма и прилегающие к ней территорий изначально были обречены, как только зародилась идея о строительстве Волжской ГЭС. Волжская экосистема существует около 50 тысяч лет. В связи с вводом каскада гидроэлектростанций ее превратили в цепь заболоченных водохранилищ. За это время мы потеряли осетровых, а после минувшего лета на грани исчезновения и другие популяции промысловых рыб. Но пока в советские годы ГЭС полностью находилась в руках государства, ее деятельность строго контролировалась. Сейчас, как считают активисты реготделения партии «Альянс зеленых и социал-демократов», реформа освободила энергетиков от реального контроля и ответственности за их действия. Почему они и позволяют себе грубые нарушения правил регулирования стоков Волго-Камского каскада. Такие, например, как сброс основного объема воды зимой – в период, самый выгодный для выработки энергии в больших объемах. В результате на весенний сброс в уходящем бесснежном году воды просто не хватило. Энергетики, в свою очередь, отрицают свою причастность к регулированию режима работы и объемов сбросов через ГЭС Волжско-Камского каскада: их устанавливает Росводресурсы. Выходит, что причиной дефицита воды в низовьях Волги и в Волго-Ахтубинской пойме является принятие ошибочных управленческих решений специалистами Росводресурсов и Межведомственной оперативной группой по регулированию режимов работы Волжско-Камского каскада водохранилищ на основе неверных прогнозов притока талых вод в водохранилища, которые составляет Росгидромет — федеральная служба по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды. В общем, вопрос «кто виноват?» теряется в длинной череде названий служб и чиновничьих кабинетов. Однако, верится с трудом, что единственной причиной стала какая-то ошибка в расчете, допустимая каким-то сотрудником или даже отделом. Вопрос-то не мелочный. Это даже не прогноз погоды на завтра. Причем об ошибках ведомств говорят уже не один год на многочисленных совещаниях, где обсуждаются проблемы Волго-Ахтубинской поймы. Видимо, работы над ошибками в ведомствах не предусмотрено. Еще одна причина, о которой часто говорят чиновники: маловодный период на Волге и Каме. Засушливое лето, отсутствие осадков и так далее. В интервью одной телекомпании президент ВО Российской Экологической Академии, заслуженный эколог РФ Владимир Лобойко сказал следующее: — Красной чертой должно проходить, что весеннее половодье на реках России, где существуют каскады гидроузлов, обеспечивать в объемах, равных среднемноголетним, которые были до строительства каскада этих ГЭС. Умнее природы мы никогда не будем. Но обеспечить на таких реках, как Волга, весеннее половодье технически возможно в любой год.
Еще одна, только маленькая По мнению специалистов государственного океанографического института, оптимальным решением проблемы обводнения поймы станет строительство мини-ГЭС. Поскольку 80 процентов поймы питается водой из Ахтубы, необходимо подавать воду в реку из Волгоградского водохранилища напрямую. Для этого и нужно водопропускное сооружение, которое позволит имитировать естественный сток воды, минуя Волжскую ГЭС. Мощность нового сооружения рассчитана на подачу от 100 до 300 кубометров воды в секунду. При этом часть вырабатываемой электроэнергии должна обеспечить работу насосных станций, которые будут подавать воду в пойму по необходимости. Остальная часть будет поставляться в энергосистему, что частично окупит содержание гидроузла. Мини-ГЭС планируется расположить рядом со старым руслом Ахтубы. Насосные станции и различные гидротехнические сооружения, которые будут на ключевых объектах внутри поймы – на ериках и озёрах. Стоимость проекта оценивают приблизительно в 3 млрд. рублей. Найдутся ли такие значительные средства при нынешнем дефиците бюджета на всех уровнях? На самом деле цена вопроса значительно выше: сохраним ли мы для наших потомков «жемчужину Поволжья» или оставим неприглядный пустынный пейзаж с выжженной травой, сухой потрескавшейся землёй?
Валентина Дорн
убит под Ярцевым
История одного поиска
Однажды мне довелось присутствовать на раскопках, которые проводили ребята из Волгоградской поисковой группы. Свою кропотливую и нелегкую работу они выполняли с неподдельным энтузиазмом. Предметы и фрагменты человеческого скелета бережно извлекались из земли и подвергались самому тщательному осмотру и изучению. Одновременно строились предположения и гипотезы насчет захоронения. Помню это чувство сопричастности к какой-то важной и осязаемой в тот момент странице истории. К человеческой судьбе, которая так и сталась неразгаданной, полной тайн.
Поэтому я очень хорошо представляю себе картину событий, которые происходили в прошлом году в Ярцевском районе, под Смоленском. Ежегодно здесь проходит «вахта памяти». Ежегодно поисковики находят и извлекают на свет останки солдат, которые могли бы остаться безымянными. До сих пор находят. В братских могилах на Поле памяти похоронено свыше трех тысяч бойцов, найденных поисковыми отрядами в Ярцевском и Духовщинском районе.
В сентябре прошлого года ребята из отряда «Безымянный» (он был создан еще в 1995 году) продолжали поиск. При раскопках вместе с останками солдата был извлечен на свет солдатский медальон. Для поисковиков медальон – коробочка из жести со вкладышем — огромная удача. Именно он приоткроет завесу тайны, «расскажет» о павшем защитнике Родины. Пусть хотя бы уставным протокольным языком.
В этот раз жестяная оболочка хорошо сохранила скрученный листок бумаги. На нем значилось: Лапин Иван Федорович, год рождения 1919, военное звание – красноармеец,
уроженец Сталинградской области, Красной Слободы. Отец — Лапин Федор Никифорович, мать — Лапина Прасковья. Адрес семьи: Сталинградская обл., Красная Слобода, Чапаевский переулок, дом № 6.
Все эти сведения были пересланы поисковикам из Волгограда, а именно члену Совета ветеранов Красноармейского района Александру Александровичу Смирнову. В первую очередь, он обратился в администрацию Краснослободска с просьбой найти родных павшего солдата. В поиск включились и специалисты военкомата. В архиве обнаружились сведения, что Лапин И.Ф. был призван в воинскую часть 6672 Краснослободским РВК в 1939 году. Это значит, что забрали Ивана Лапина в возрасте двадцати лет на Финскую войну!
Библиотекарь Наталья Шую поиск начала с адреса, указанного в медальоне. Выяснилось, что на Чапаевской улице действительно проживала мать, а потом сестра Ивана. Последняя продала дом в восьмидесятых годах. Остались соседи, но за давностью лет они мало что помнят о Лапиных.
— Кому бы я ни звонила, и к кому ни обращалась, все охотно помогали, никто не остался равнодушным, – рассказывает Наталья.
При таком единодушии поиск быстро увенчался успехом. Нашлись две племянницы Ивана Лапина, которых в своей короткой жизни он никогда не видел. Он вообще многого не успел: жениться, построить свой дом, обзавестись детьми и внуками. Он просто отдал свою жизнь за наше будущее. За нас, наших детей и внуков. Некоторые сведения (жаль, что их не так много) мне удалось почерпнуть из интернета. В 2008 г. Министерством обороны Российской Федерации создан Обобщенный банк данных, содержащий информацию о защитниках Отечества, погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны, а также в послевоенный период (ОБД Мемориал). Данные для наполнения данных взяты из официальных архивных документов, хранящихся в Центральном архиве Минобороны РФ, Центральном военно-морском архиве Минобороны РФ, Российском государственном военном архиве, Государственном архиве РФ и его региональных отделениях, Управлении Минобороны РФ по увековечению памяти погибших при защите Отечества. Основная масса документов — это донесения боевых частей о безвозвратных потерях, другие архивные документы, уточняющие потери (похоронки, документы госпиталей и медсанбатов, трофейные карточки советских военнопленных и т.д.), а также паспорта захоронений советских солдат и офицеров. В настоящее время в ОБД Мемориал размещены более 13,7 миллионов листов архивных документов и свыше 42 тыс. паспортов воинских захоронений. Среди них – «именной список безвозвратных потерь личного состава Красной армии за период 1941-45 годов по Краснослободскому райвоенкомату Сталинградской области». Шестым номером в нем числится красноармеец, по должности стрелок, беспартийный Иван Лапин. И вот важное новое сведение: он пропал без вести в декабре 1941 года. Теперь мы уже знаем точно: погиб под Ярцево.
Умираем, но не сдаемся Призванный на фронты Великой Отечественной войны, Иван Лапин не был «необстрелянным» новобранцем: он обладал опытом участия в боевых действиях во время Финской войны. Но его участь была уже почти предопределена, когда их подразделение (по предположению поисковиков, 501 стрелковый полк, 162 стрелковая дивизия) попало на Смоленское направление. Из всех стратегических направлений, на которых наступали гитлеровцы в начале войны, первостепенным являлось Смоленско-Московское. Здесь враг наносил свой главный удар. С самого начала войны он стремился к захвату Москвы. Для выполнения этой задачи привлекались отборные силы вермахта. Для разгрома войск Западного фронта, силы которого, по оценке фашистского командования, не превышали 11 дееспособных дивизий, привлекалось 29 дивизий, 1040 танков, более 6600 орудий и миномётов, свыше 1000 самолётов. Десятого июля эта армада обрушилась на советские войска, обороняющие Смоленск. Советские бойцы и командиры сражались под Смоленском с огромным напряжением, но силы были неравны. Шестнадцатого июля противник полностью овладел городом.
Надо было, во что бы то ни стало, не допустить дальнейшего продвижения гитлеровцев. Оборона города Ярцева, который расположен на левом берегу реки Вопь, в 63 км от Смоленска, была самой продолжительной на всём советско-германском фронте летом и осенью 1941 года. Есть сведения, что в ходе боёв за Ярцево гитлеровцы потеряли более 100 тысяч солдат и офицеров и лишились более 150 танков. История ярцевской обороны стала, без сомнения, одним из важнейших факторов в дальнейшем исходе войны. Она длилась с 16 июля и до 5 октября. Вокзал несколько раз переходил из рук в руки. Потери с обеих сторон были огромными. Мы хорошо знаем про контрнаступление под Москвой, про Сталинград, «где был сломлен хребет фашистскому зверю» и другие победы. Но не было бы этих побед, не было бы 9 мая 1945 года, если бы летом-осенью 1941 года, во время отступления и хаоса, царившего в Красной армии, немцам удалось исполнить “План “Барбаросса”. Его успешное исполнение за пару-тройку месяцев, еще до распутицы и морозов, было абсолютно реально, если бы не героизм наших солдат. Тысячи танков, пушек и самолетов бесполезны, если солдаты, танкисты, летчики не готовы сражаться насмерть за свою страну. Смоленская, Ярцевская земля полита кровью ее героических защитников, среди которых уроженец Краснослободска Иван Лапин.
Завеса тайны Жительница Краснослободска Валентина Ивановна Морозова, когда ей сообщили о находке поискового отряда в Ярцево, не могла сдержать слез. Она родилась в 1954 году, а ее дядя – Иван Лапин ушел на службу в 1939. Она слышала о нем только из рассказов матери. Что было в этих рассказах? В основном, сожаление, что нет его рядом. Что напрасно так долго и безутешно, не умея мириться со страшными мыслями, ждала его мать всю свою жизнь. Валентина Ивановна благодарила всех, кто принял участие в поиске, и все-таки плакала. Наверное, это правильно и легко объяснимо. Как еще выразить свою скорбь? Ему было всего лишь двадцать лет! Нам, живущим в двадцать первом веке, остается теперь только представлять, каким он все-таки был: веселым, задумчивым, работящим, своенравным, любил рыбалку или почитать книгу, был прилежным в учении, умел играть на гармони…Никогда мы уже не узнаем об этом, поскольку тех людей, которые его когда — то знали, уже нет в живых. История его жизни и гибели так и останется для нас тайной, сокрытой временем. Она лишь приоткрылась чуть-чуть, когда в далеком от нас Ярцево поисковики раскрыли потемневший солдатский медальон… Валентина Ивановна выполнила свое обещание отыскать фотографию Ивана. Две давнишние маленькие фотокарточки нашлись в мамином альбоме. На одной из них боец Красной армии собственноручно написал на обороте послание: «на память своим родителям от сына Лапина Ивана Федоровича. Сестрам Раисе и Клаве, и братцу Шуре». По словам Валентины Ивановны, в семье Лапиных было пятеро детей. Иван – самый старший, а на старших в больших семьях всегда лежала большая ответственность. С пожелтевшей от времени фотографии на нас смотрит молодой боец с открытым миловидным лицом. Уверенно, но, в то же время, по-детски. И улыбка чуть тронула губы, и брови вразлет над ясными глазами. Смотрит как будто из своего времени, в котором ему уготовлена была особая судьба: отдать свою жизнь за Родину.
Валентина Дорн
Власть, честь и достоинство — на продажу
Вместо эпиграфа:
Хотелось бы верить, что все сказки хорошо кончаются, наши правители – самые мудрые, и все дороги ведут в рай.
Принадлежность к поколению родом из СССР и многолетний опыт работы в газете сделали меня мнительным человеком. Во всем, что говорят народу и пишут журналисты, мне видится то ли политическая подоплека, то ли экономическая выгода. Хотя, как показывает практика, в наше время одно неотделимо от другого. Что происходит на самом деле, и как складываются обстоятельства, мы можем только догадываться. К сожалению, слово сегодня тоже покупается и продается.
Лично меня очень забавят какие-нибудь очередные выборы наших самых главных руководителей. Это же не выборы конкретного человека: это состязание пиарщиков и имиджмейкеров. Этого решили объявить борцом за справедливость, а того «отцом народов», а этот вообще супергерой: он придет и забодает всех плохих. Ну откуда мне, рядовому избирателю, достоверно знать какого-то кандидата. Мы с ним не выпивали в одной компании, не тянули вместе лямку, не крестили детей. Откуда мне знать, хороший он или плохой человек?
Огромная проблема в том, что повсеместно приходят к власти люди, оказавшиеся в состоянии купить это место. Кто хорошо устроился в этой жизни и стремится устроиться еще лучше. Они — как рыба в воде в нашей российской дикой рыночной экономике, поскольку «торгаши» по своей сути. «Мир лег под торгашей», – так сказал один из уважаемых мною современных сатириков — Михаил Задорнов.
Наверное, это огромная трагедия для России. Что у нас строят в последнее время с поистине барским размахом? Не новые школы, библиотеки, дома культуры, а торгово-развлекательные центры. Огромная армия наших сограждан задействована в обслуживающей сфере: продавцы, охранники, менеджеры. Все остальные – покупатели, потребители. Ходи, любуйся, покупай. Нет много денег – покупай дешевое. Вон сколько всякого барахла из Китая привезли! Китайцы и вкупе с ними другие иностранцы, размещающие в Поднебесной производство, не просто завалили Россию дешевыми товарами: они наполовину поработили ее. Страна утратила экономическую независимость. Промышленные предприятия разорились: оказалось, что отечественные товары производить невыгодно. Они не выдерживают ценовой конкуренции с импортными. Такая же ситуация — в сельском хозяйстве. Наши фермеры не могут реализовать свою продукцию, поскольку их место на прилавке занял импорт. А на полях: немногих, что пока возделываются самыми упорными, трудятся сезонные рабочие из Узбекистана и Таджикистана. Мне кажется, что они не совсем хорошо относятся к русским, которые, по их мнению, не хотят и не умеют работать.
Самые работающие люди – селяне понемногу избавляются от скотины, поскольку держать ее невыгодно. Мясо у них перекупщики покупают, грубо говоря, по сто рублей, а продают людям по триста. Затраты несоизмеримы: сколько нужно труда, кормов, времени, чтобы вырастить бычка. Изо дня в день, поскольку кормить, доить коров и коз, убирать баз ежедневно требуется, вне зависимости от погоды и настроения. А тут еще напасти и нововведения, которые явно не на пользу селянам: скот забивать только на убойных площадок, свиней держать нельзя в связи с АЧС…Они сами говорят, что «удавка на шее все туже затягивается».
А что будет, если все импортное, относительно дешевое изобилие вдруг исчезнет с прилавков? У нас-то больше нет рабочих и крестьян, механизаторы в огромном дефиците. Кто накормит Россию? Человек созидательного труда почти вымер как вид, остался лишь обслуживающий персонал. И при этом никто не бьет тревогу, и все делают вид, что так и надо. Страна у нас большая, богатая, ресурсов много. Есть пока что из нее «выжать».
Деревня — кормилица умирает, и вместе с ней тот уклад жизни, который предполагал не столько заработок, сколько пользу для человека. В нашей действительности это слово как-то потускнело. Подавляющее число людей трудятся не ради пользы, а ради заработка, поскольку они потребители. Они как бы оказываются в западне: хочется-то жить не хуже других, а «хорошая жизнь» дорого стоит. Уж не говорю о том, что на роскошь невозможно заработать: только украсть. На смену поколений тружеников — наших дедушек, бабушек, родителей идет поколение потребителей. Расплата не заставляет себя долго ждать: здоровый ребенок в наше время — большая редкость, и что еще можно ожидать от «жратвы» из супермаркетов, которая сделана не для полноценного питания, а чтобы ее продать, затратить как можно меньше, а получить прибыль как можно больше. Прибыль – суть религии всех торгашей.
Но самое страшное даже не в этом: жизнь лишается смысла, когда все только ради заработка. Материальные блага не гарантируют полного счастья. Наоборот, за всем этим пустота… Вы заметили, что чем больше мы имеем — тем больше проблем у нас появляются. Мы становимся рабами этих вещей и предметов. И еще послушными приверженцами того образа жизни, который нам навязывают. Мы теряем и растрачиваем себя в пустой, бесконечной гонке. А, может, можно жить по-другому?
палаты номер шесть
Вместо эпиграфа: «Передним фасадом обращен он (флигель) к больнице, задним – глядит в поле, от которого отделяет его серый больничный забор с гвоздями. Эти гвозди, обращенные остриями кверху, и забор, и самый флигель имеют тот особый унылый, окаянный вид, какой у нас бывает только у больничных и тюремных построек».
А.П. Чехов «Палата №6».
Страшно (и далеко не всем по карману) обращаться в платную разрекламированную клинику: назначат кучу анализов, и ездить придется долго, поскольку каждый анализ и визит – это деньги. Еще страшнее — в поликлинику по месту жительства: насидишься в очередях, нахватаешься «позитива» и от возмущенных пациентов, и от медперсонала, у которого нервная нагрузка высокая (работа с людьми – это всегда нервы), а зарплата низкая.
Здоровье граждан – это наше все. Подобными заявлениями наши общественно- политические деятели пытаются «делать» себе рейтинг. Хорошо еще что-нибудь такое завернуть про «модернизацию здравоохранения», «стратегические задачи отрасли», «создание новых возможностей для оказания высокотехнологичной медицинской помощи» и так далее. Можно много важных и внушительных слов подобрать, и цифр – тоже. В Волгоградской области на ремонт больниц в 2011-2013 гг. выделено около 1 млрд. руб., закуплено новое медицинское оборудование на 2,7 млрд. руб., внедрены новые информационные системы на сумму 273 млн. рублей.
Лично мне крупно не повезло: видимо, большая модернизация прошла мимо тех лечебных учреждений, где довелось побывать. В нашей районной больнице и полклиннике основной способ диагностики – ручной. Потрогали, «помяли» руками живот на низкой жесткой кушетке, которую занесли в отделение «скорой помощи» много лет назад, после открытия больницы, и не нашли ничего серьезного. Это я о сыне, которого привезли мы сами с острой болью. Дежурный врач посоветовал принимать «лактобактерин», чтобы живот не болел, и что — нибудь обезболивающие. Вот мы и поехали обратно домой. С оптимизмом и верой, что все у нас будет хорошо. А драгоценное время уходило. На следующий день едва « пробились» к педиатру (один врач – и десятки детей и мам) – и снова «ручной метод» уже на другой кушетке. В общем, когда мы приехали по «назначению»: к врачу-урологу в Волгоградскую седьмую больницу, он пришел в шок: а где же вы были раньше? Здесь без операции не обойтись.
В больнице даже оказался аппарат УЗИ (к слову, ультразвуковое исследование было изобретено аж в 1942 году) и человек, который может с ним работать. Здесь нам повезло: нашелся и хирург, и анестезиолог. Операцию организовали быстро. Сорок минут под общим наркозом, семь швов и назойливая мысль у меня в голове: ну почему мы здесь оказались не два дня назад, когда всего этого можно было еще избежать, а только сейчас? По чьей вине эта боль, кровь и последствия на всю жизнь у моего ребенка?
Конечно, сейчас эти строки пишу не я: это эмоции и слезы, которые мне всегда мешают быть беспристрастным, суровым журналистом.
Отделение урологии в огромном больничном комплексе с первого же взгляда вселяет мрачные мысли. В палате с обшарпанными стенами — девять железных коек, три тумбочки (одна на троих), одна лампочка, которая горит. Вещи стояли в пактах под кроватью. «Тощие» матрасы (если даже положить три или четыре – это не спасет положение) заставили меня вспомнить про кушетку в отделении «скорой помощи»: скорее всего, они ровесники. Одеяла лучше не трогать: они уже наполовину истерлись и превратились в пыль. Поэтому на всех предметах, которые мы потом забирали домой, лежал серый слой пыли. Подушку и одеяло мы привезли из дома, а вот матрас не решились. Честно говоря, не было у нас такого матраса на железную койку. Кровать «ликвидировали», когда не стало бабушки. Может быть, эти койки в больницах от наших умерших бабушек?
А помните, какие показывают палаты в импортных, да и наших сериалах, которые тоже стремятся к идеалу. Лежит себе больной на белоснежной постели, рядом – моргающие «кнопки» от аппаратуры, цветы в вазе. На стене перед глазами – экран телевизора. Наш четырнадцатилетний сын несколько дней почти не мог вставать и часами разглядывал потолок в желтых разводах. Когда он смог сидеть, мы привезли ноутбук, но единственная электрическая розетка оказалась в другом углу палаты.
Вместе ним в палате лежала женщина с четырехмесячным ребенком (естественно, детской кроватки никто не предусмотрел), и девочка, перенесшая тяжелую операцию, с катетером. Палаты на «мужские» и «женские» здесь не делят, хотя урологическое отделение. Добавьте сюда духоту, жар от батареи, которая, несмотря на март, топилась по-зимнему, и то обстоятельство, что окно открыть нельзя, поскольку под ним грудной ребенок.
С утра и до обеда стоял вой и грохот (в подобных больницах вечно что-то ремонтируют, но они редко становятся от этого лучше). А у окошка «раздаточной» в коридоре рычал и подпрыгивал холодильник — «ветеран».
Когда сын только-только начал «отходить» от наркоза и еще плохо соображал, он спросил:
-А когда меня выпишут?
Что мы могли сказать, зная, что швы обычно снимают только через неделю? Суровые больничные условия сильно его посуровили. На все вопросы по телефону он отвечал немногосложным «ну да». А когда мы приезжали навестить, смотрел с тоской и надеждой на чудо: а вдруг мы сейчас его заберем в прежнюю обычную жизнь?
Он настал не скоро, этот долгожданный день выписки, но прежней жизни уже не было. Мы изменились, и он — тоже. И менялись до этого, попадая в другие подобные больницы. Нам, собственно, не впервой.
Поделюсь некоторым соображением. Давным-давно, вскоре после рождения старшей дочери, мне однажды пришла в голову мысль, которая сначала показалась очень страшной: оказывается, дети, которых мы даем миру, не нужны никому, кроме нас – их родителей. Стена равнодушия и общие слова: модернизация, поддержка. И когда я это поняла, стали понятнее многие вещи, которые с нами происходят. Лучше не попадать в больницу в выходные и праздники, да и в будние дни, и вообще в нашей стране лучше не болеть.
Обнадеживает одно: в глазах женщины – уролога, которая нас принимала, я заметила жалость и человеческое участие.
последний день
Все они просто издевались: грибники с корзиночками, прогуливающаяся парочка, рыбак в лодке посредине ерика. Невзирая на будний день, они наслаждались последним погожим солнечным осенним днем и правильно делали. Они дышали этим осенним воздухом, смотрели, как просвечивает солнце сквозь пожелтевшую листву, раскапывали под деревом шляпки грибов и шли дальше по шуршащему, лимонно-желтому до прозрачного лесу. Ну а я просто ехала мимо в «маршрутке», и у меня было срочное дело. Срочные дела вообще-то есть всегда: одни более, а другие менее срочные. И по какому-то принципу мы сами определяем, что же все-таки срочнее. Например, прогулка по лесу или поход за грибами тоже могли бы быть срочным делом. Хотя бы потому, что это самый последний осенний теплый и погожий день и такого не будет наверняка целый год. А может быть, вообще никогда не будет.
В общем, я сидела рядом с водителем на переднем сиденье и отлично всех видела. Как в телевидении высокой четкости: лодка у рыбака была зеленая, вода под ней голубая, небо тоже голубое, а сам рыбак — неопределенного цвета. Но по всему понятно, что очень довольный и почти счастливый. И на остановке в «маршрутку» «втиснулись» бодрые бабульки в суровой походной одежде и с рюкзаками. Видимо, это у них спецодежда для грибов, видавшая виды, поля, леса, и хранящаяся где-нибудь в запаснике весь год до осени. А эти брезентовые рюкзаки с кармашками… Сколько походов они выдержали! Выцвели на солнце, впитали запах дыма и покрылись неуничтожающимися пятнами. Помню, что в моем далеком детстве мы тоже ходили классом с рюкзаками в поход на целый день. С собой брали пакетики с супом, картошку и чего-нибудь еще. И каким же вкусным было это «варево» из ведерка… С запахом дымка и леса. Да еще после того, как протопано ногами несколько часов. Да на свежем воздухе. Да при условии, что ведро одно, а голодных ртов много. Потом мы ходили в лес уже с пакетами, потом стали ездить, как и все почти, на машине, прихватив мясо для шашлыка и всякую другую еду. Ну, а рюкзаки отошли к бабушкам: не выбрасывать же добро. Это не китайское производство: еше не одно десятилетие послужит верой и правдой. Сколько вон грибов в них перетаскано. Можно и в ведре, но за плечами-то удобнее Главное – влезть со всем этим добром в тесную неудобную «маршрутку», которая не для того, чтобы пассажирам было удобно, а чтобы утрамбовать их как можно плотнее.
Мне повезло: ни один рюкзак не был поставлен на мои ноги. Я очень удачно проскользнула на переднее сиденье и несколько минут была просто счастлива этим обстоятельством. А потом увидела за окном грибников, рыбака, парочку — и радость улетучилась. Конечно, скоро выходные, но наверняка как раз пойдет дождь, подует ветер и сорвет оставшиеся листья с деревьев. А сегодня день такой солнечный, золотой, звенящий. Я могла бы пойти в лес пешком, а не ехать на машине, и даже с рюкзаком, которого у меня нет.
Разразился зажигательной мелодией мой телефон — и водитель «навострил уши». Видимо, ему тоже хотелось в лес и тоже надоело ездить в тишине, без подробностей чьей-то личной жизни. Водители маршруток, между нами говоря, разносторонне развитые люди. Рядом с иконками, четками, крестиками у них всякие наклейки и изображение полуголых красоток. Будто бы одни одновременно христиане, уповающие на волю божию, и эдакие мачо. Разговор по телефону был рабочий, без лишних эмоций и личных подробностей. Водитель потерял интерес и уже изредка поглядывал на коленки в колготках. Просто в положении сидя юбка вполне приличной классической длины всегда оказывается выше колен. В общем-то, мне как бы все равно, а водитель отвлекается.
Не люблю «маршруток», тесных салонов, узких проходов между сиденьями, очередей, толчеи, суеты. Хочется иногда тишины и умиротворения. Такого, какое бывает только в последний осенний солнечный день. Другого не будет, и другой жизни у нас – тоже.
страшный суд
Я слышала шум крыльев. Я точно знала, что это Серафим. У него было знакомое лицо: точнее, складка между бровями, и взгляд, и ямочка на подбородке.
Лететь легко. Нет притяжения, нет боли, сожаления, обиды и всего остального. А может, у меня тоже были крылья… А может, меня не было вообще: ни меня, ни Серафима, ни крыльев. Я точно знала только одно: лететь легко.
Мне очень-очень давно не было так легко. Наверное, с самого детства. И только я так подумала, тьма расступилась, мы остановились. И тут я увидела картинку: дом с шиферной крышей среди деревьев, качели и собачью будку. Конечно, я сразу узнала. Это был тот самый дом, те самые качели и та самая собака. Кажется, ее звали Лайка. Была она рыжеватой расцветки с коричневыми очень преданными глазами. А качели были с голосом. Когда я раскачивалась высоко-высоко, они «пели» одну мелодию, а когда наклонялась вперед-назад, едва отрывая ноги от земли, – совсем другую.
Мне очень-очень захотелось туда – и Серафим разрешил. Двор, дом, деревья, качели – все оказалось каким-то маленьким. Лайка обрадовалась и стала прыгать, гремя цепью. Я вдруг вспомнила, что она умерла за несколько дней до того, как мы должны были уехать навсегда. Она затосковала и перестала есть. Дом продали, и новые хозяева завели новую собаку с такими же преданными глазами.
Мне стало страшно. Я вспомнила рассказ, как человек, путешествуя в прошлое, нечаянно раздавил бабочку. А когда он вернулся назад, в свое настоящее, все было по-другому. Так лучше и мне ничего не трогать в прошлом. Я точно не хочу, чтобы вся моя жизнь пошла по-другому. Пусть она не была безоблачной и всегда счастливой, но другой я не хочу!
-Серафим!- тихо позвала я.
И голос прозвучал как-то глупо и нелепо. И зачем нужно было звать Серафима, если он и так со мной всегда. С самого детства, когда я ощущала его присутствие. А потом привыкла, забыла, перестала различать в толпе и шуме шорох крыльев. Есть ли когда думать об ангеле, когда на кухне снова гора немытой посуды, нужно срочно что-то приготовить для всей семьи на обед, и завтра снова на работу. Других вариаций не предвидится. И год от года выполнять привычные обязанности все труднее, поскольку мы стареем и «изнашиваемся». И время летит все быстрее и быстрее, по какому-то центробежному радиусу.
А потом все это уплыло, и остался только он: мой самый преданный, немного печальный и очень знакомый Серафим. Я так давно его знаю, но не могу сказать ничего больше. Мы летели – и в этом был главный смысл. Я не знала, куда и зачем, но смысл был уже в самом процессе. Это как человеческая жизнь. Никто и никогда не спрашивал меня, хочу ли я родиться, а потом уже возражать поздно: программа запущена. Если я откажусь, не родятся мои дети, у них – свои, и так далее. Если уж смерть одной-единственной бабочки может вызвать такие изменения, что произойдет, если не будет целой «живой» цепочки, которой суждено пройти сквозь время? Значит, каждый человек важен не только сам по себе, как личность, но для вечности и времени. Образно говоря, все мы – ступеньки в вечность. Взять меня: не такая уж важная личность — и то своего ангеля-хранителя имею. Причем уже немало лет.
Это я сейчас подумала глупость. Скорее всего, для ангелов время – понятие относительное. Что для нас – целая жизнь, для них – один миг. Это непередаваемое ощущение, когда для тебя нет времени, и все привычные мысли и устремления потеряли значение.
Было темно, но совсем не страшно. А потом я увидела свет: правильный светлый квадрат. Я подумала про страшный суд, и что сейчас мне нужно будет влететь в этот белый квадрат, который может оказаться комнатой, а в ней — тот, кому предстоит решить участь моей души.
Но квадрат оказался неким подобием экрана в кинотеатре, и на нем замелькали кадры из моего кино под названием жизнь. Очень — очень много разных лиц, и, к моему удивлению, я их всех узнавала. Детские, молодые, старые, веселые, печальные, счастливые, отчаявшиеся лица. Я видела очень четко каждую морщинку и слезинку, и выражение глаз, и все они были как живые. Сейчас меня не было: я превратилась в них. Сейчас было уже поздно: сейчас мне не стереть печали, и не разбудить улыбки, и не вытереть слезы. Если бы я знала раньше… Если бы жалеть не себя, а других. Почему же никто не объяснил мне и другим, что страшный суд мы носим внутри себя? Почему так поздно? В школе и институте нас обучали стольким книжным премудростям, а самого главного почему-то не объяснили. Как будто в мире людей это страшная тайна.
Только теперь я знаю точно, что душу не волокут вниз, в самое пекло ада черти-демоны. Она опускается туда сама под грузом сожаления и угрызений совести. Или ей суждено подняться в рай и испытать необычаное ощущение легкости и света, который излучают эти счастливые умиротворенные и благодарные лица. Это не важно, за что они могут быть благодарны: дружбу, любовь, привязанность, надежду или просто теплое слово, которое ты подарил.
что наша жизнь?
Что наша жизнь? Игра – это слишком банально, «зебра» — неконкретно, иллюзия — грустно, миг между прошлым и будущим — пессимистично. На пятом десятке своей жизни я вывела свою формулу: жизнь – это отражение в нас людей и событий. Звучит не слишком красиво и требует «расшифровки». Ходят по планете такие «зеркала» на ножках. Бывают светлые, мутные, чистые, кривые зеркала. Мы меняемся – и меняется изображение. В двенадцать лет прыщик на носу казался вселенской катострофой: он был огромный, а в сорок… К сорока мы уже знаем, что такое настоящая трагедия и безвозвратность. Наверное, самое страшное – это когда уже ничего нельзя исправить.
А хочется отражать-то цветы, улыбки, зеленые деревья, милые детские лица, порхающих бабочек, сытых довольных кошек у завалинки. Такие хорошие и яркие картинки – они гармонизируют.
— А как же суровая правда жизни? – Спросите вы.
Во-первых, она может показаться не такой суровой через день, два или десять лет (это у всех по-разному). Во-вторых, все может измениться. И все вот эти испытания, неприятности на работе, нищие в подземном переходе – это же не просто так. Косые, кривые, слепые, глухие, убогие, бездушные – они же обращаются прямо к нашей душе: «полюбите нас черненьких, а беленьких и так полюбят».
Легко любить своего ребенка, даже если есть подозрение, что он не самый умный и красивый. А человека с улицы, который тебя толкнул или сказал какую-нибудь гадость просто так, из-за того, что у него настроение плохое? А он тоже чей-то ребенок, и в детстве он был забавным и милым. А как ты его в зеркале своем отразил?
Мы суетимся, ходим на работу, ужинаем, корим себя за то, что не успеваем сделать, строим планы и часто даже не задумываемся о том, насколько все это призрачно и условно – наше благополучие. Это, между прочим, тоже неоднозначное понятие. В последнее время его все чаще связывают с конкретными материальными вещами. Наша беда в том, что современный мир становится миром потребителей. И, казалось бы, зеркала должны отражать шикарные интерьеры, евроремонт, прекрасных женщин с белоснежными улыбками, падких на богатство, а на самом деле нет ничего этого. Пустота, совершенно пустые зеркала.
Мне уже за сорок, и я тоже не умею отражать мир так, чтобы «картинка» были «чистой» всегда. Я стараюсь. Я учусь и понимаю, что права на ошибку у меня становится все меньше. А потом уже ничего нельзя исправить.